В ответ я лишь киваю, чтобы не провоцировать его на дальнейший диалог. Информация была бы полезна, но чуйка подсказывает, что с этим человеком лишний раз беседу лучше не вести. Продолжаем идти по старым обшарпанным коридорам, вдоль которых тянуться чёрные тонкие провода, оборванные в некоторых местах. Иногда попадаются электрощитки и другое техническое оборудование. Продолговатые потолочные лампы либо вдребезги разбиты, либо просто не горят. На бетонном полу часто попадается всякий мусор: осколки тех самых ламп, какие-то металлические детали неизвестного назначения, обрывки бумаги с записями. Пройдя уже достаточное количество времени, мы оказываемся перед перекрёстком. Левое ответвление с моей точки зрения выглядит довольно странно. Если присмотреться, то хлам, лежащий прямо рядом с ним, будто повторяется в его коридоре. Идеально зеркальные пластинки с выгравированными буквами. Табу останавливается, я тоже.
– В обычных обстоятельствах стоило бы разделиться. Однако, твоя амнезия делает всё несколько особенным, – раздаётся мерзкий тянущийся смешок. – Подойди к левому отвороту.
– Ты уверен? Мне кажется он каким-то странным.
– Не бойся! Всё будет нормально, – чувствую в нём какую-то сдавленность, словно он сдерживается.
Выхожу на перекрёсток. Гляжу в сторону левого коридора. В метре от меня стоит человек в таком же бронекостюме, как и у меня. На плече у него висит автомат, как у меня. Одной рукой он тянется вперёд, как и я. Наши ладони соприкасаются, но я ничего не ощущаю, будто просто пытаюсь потрогать воздух.
Это буквально я, но…Отзеркаленный? Не видно никаких искажений, это точно не простое зеркало.
– Надави сильнее, – подначивает меня… союзник.
Разум отчаянно протестует против этого, но любопытство он удержать не способен. Я надавливаю чуть сильнее. Сам человек и пространство за ним слегка искажается, словно всё это – просто рисунок на холсте, который изгибается под моей рукой. Кажется, что стоит мне надавить ещё чуть сильнее, и эта “ткань” просто лопнет. Внезапно, совсем рядом с моей головой пролетает какой-то маленький объект и врезается в своё отражение в этом странном зеркале, очень сильно замедляясь. Он продавливает пространство своей небольшой массой ещё сильнее, и я замечаю, как оно начинает трескаться, расходиться по швам. Из этих разрывов стекает чёрная густая масса, она размазывается по отражению пространства, ещё раз доказывая, что это не более чем иллюзия. В конце концов “холст” рвётся окончательно, сворачивается сам в себя и поглощается тем, что скрывал за собой. Ровно-прямоугольный участок стены полностью покрытый той самой чёрной жижей, из которой торчат смоляные глянцевые шарики – глазки, и угольные короткие щупальца, не достающие до меня. От неожиданности я отшатываюсь назад, но меня ловит напарник, который моментально начинает дико хохотать. Не так, как это делал Шут, намн