Пошли упорные дебаты. Снова был поднят вопрос об обязательном переходе Владислава в православие, но в дополнение к смоленским соглашениям бояре выставили дополнительные требования: снятия королем осады со Смоленска, помощи против самозванца, запрета приезжать иезуитам, не назначать на военные и административные посты поляков, допустить их в свите королевича не более 300 человек. Словом, чтобы он был русским царем, а не польским на русском престоле. Жолкевский прекрасно знал, что Сигизмунд хочет присоединить Смоленск к Польше, а на перекрещивание сына не согласится. Король писал ему: «Из всего видно, что этот народ хочет нас надуть; он ведет себя не так, как прилично в его положении, а как будто совершенно свободный народ, предлагая нам такие условия, какие считает для себя выгоднейшими. Нам важно дозволение строить костелы в их государстве… Будьте осторожны, не дайте провести себя, и если ничего не сделаете убеждениями, то придется действовать силой и быстротою». Но гетман тоже находился в критическом положении! Подходил срок уплаты жалованья войску, уже предупредившему, что иначе служить не будет. Денег не было. И Жолкевский шел на уступки, чтобы привести Москву к присяге Владиславу, после чего можно будет перевалить содержание армии на русских. Только формулировки смягчал и делал округлыми, оставляя лазейки для последующего обмана. Наконец слепили взаимоприемлемый договор. Хотя Сигизмунд чуть не испортил все дело.
11 августа состоялся третий штурм Смоленска. Его снова отразили, поляки потеряли более тысячи убитыми. Тем не менее казалось, что крепость вот-вот падет, а москвичи без боя соглашались призвать королевича. Это вскружило королю голову, и он прислал Жолкевскому новую инструкцию. Приводить русских к присяге не Владиславу, а самому Сигизмунду. Чтобы Россия присоединилась к его владениям по праву завоевания. Гетман понимал, что на такое Москва ни за что не согласится, и инструкции скрыл. Поскорее довел начатое до конца, и 17 августа договор был подписан. Делегаты на Земский собор так и не съехались, но без собора в таком деле обойтись было нельзя. Избрали уполномоченных из дворян и детей боярских разных городов, находившихся на службе в Москве, от разных сословий – духовенства, торговых людей, стрельцов, казаков, приказных людей, посадских. И на Девичьем поле собор – от лица «всей земли» – и москвичи принесли присягу Владиславу.
По уездам рассылались манифесты, объясняющие, что выборные в назначенный срок не прибыли, а ждать было нельзя, поэтому собор созвали ограниченного состава и избрали