Шериф неохотно признавал, что, пожалуй, у них с Хиггинсом много общего. Двадцать пять лет назад в окопе сидел и трясся от страха, новоназначенный сержант Койл, такой же высокий, рыжий, худой…
– Вы были один? – вернулся к разговору шериф.
– Я был один, – лениво ответил Ленард.
– Это неправда! – почти вскрикнул Хиггинс. – Вас было двое!
Ленард удивленно посмотрел на рыжего человечка, который вдруг выпрыгнул из-за спины шерифа.
Шериф даже облизнулся. «Попался, Прайс! Хилый и бестолковый Хиггинс только что прижал к стенке негодяя, теперь не упустить».
– Вам показалось, уважаемый мистер… как вас?
Ленард откинулся на кровати и смерил помощника шерифа пренебрежительным взглядом. Нужно было спасать положение.
– Нет, не показалось! Я без труда вас узнал, ваш плащ виден за милю! И голос ваш мне знаком! Единственное, что мне неизвестно, – кто такой Джонни и почему вы его скрываете! Но я представитель власти, и рано или поздно…
– Вы бредите, милый юноша! Я не знаю никакого Джонни, – как от насекомого, отмахнулся от Хиггинса Прайс.
– Я слышал выстрел, затем ваш голос, сэр, – упорствовал тот. – Вы внятно прокричали: «Джонни, не дай им уйти! В погоню!»
– Послушай-ка, сопляк! – заорал, потеряв самообладание, Ленард. – Если я говорю, что чего-то не было, значит, этого не было! Я таких, как ты, на завтрак съедаю!
Хиггинс почти дрогнул, но собрал в кулак все свои мышиные силы и, поняв, что либо сейчас, либо никогда, заявил свои права на этот мир.
– Выстрел был один? – тихо пропищал он.
– Один! – огрызнулся Ленард. Он чувствовал, что почти сломал оппонента, но благородно давал тому возможность сохранить лицо.
– Вас ранило? – спасался Хиггинс.
– Ты что, не видишь? Вот пуля, доктор меня перевязал!
Смазав последний слог, словно не желая тратить воздух на его произношение, Ленард ощущал своё превосходство и лениво, но с раздражением сводил опасный диалог к будничной победе.
– Покажите ранение.
Хиггинс был возбужден, его голос дрожал сильнее, чем хотелось его хозяину, но фраза удалась. Он произнес ее ровно так, как и хотел: корректно, любопытно. Как если бы это сделал ребенок.
Ленард поперхнулся.
– Ты что, больной? В честь чего? Вот пуля, вот бинты в крови, вот перевязка!
Взгляд мистера Прайса, каким бы натренированным он ни был, выдавал его сейчас. Ленард явно недооценил противника и сейчас понимал, что его вопли производят невыгодное впечатление. Он оправдывался: грубо, громко, неправдоподобно.
– Джентльмены, – понизив голос, неожиданно начал Хиггинс. –