– Ничего особенного, – сказала Никополис, которую больше интересовало то, что происходило под ее рукой.
Сулла повернулся к Клитумне.
– Я не верю ей, – заявил он, взял Клитумну за руку и стал покусывать ей пальцы. Заметив на лице Стиха выражение отвращения, он начал демонстративно их лизать. – Скажи ты мне, любовь моя, – лизнул, – потому что я отказываюсь верить, – лизнул, – что ничего не случилось. – Лизнул, лизнул, лизнул.
К счастью, в этот момент внесли главное блюдо. Жадная Клитумна вырвала руку, чтобы схватить кусок жареной баранины в тимьяновом соусе.
– Наши соседи, – сказала она между глотками, – вполне компенсировали ту тишину, которая установилась в нашем доме, пока тебя не было. – Она вздохнула. – Жена Тита Помпония родила мальчика в феврале.
– Боги! Еще один будущий скряга-банкир! – прокомментировал событие Сулла. – Цецилия Пилия в порядке, надеюсь?
– В полном! Никаких осложнений вообще.
– А что у Цезаря? – Он думал о восхитительной Юлилле и о венце из трав, который она возложила на его голову.
– Там большие новости! – Клитумна облизала пальцы. – У них была свадьба. Собралось все высшее общество.
Что-то случилось с сердцем Суллы. Казалось, оно упало, словно камень, в самый низ живота да так и осталось там, болтаясь среди еды. Очень странное ощущение.
– Да? – переспросил он равнодушно.
– Правда! Старшая дочь Цезаря вышла замуж, и не за кого-нибудь, а за Гая Мария! Противный тип, правда?
– Гай Марий…
– Ты должен знать его, – заметила Клитумна.
– Не думаю. Марий… Должно быть, «новый человек».
– Именно. Пять лет назад он был претором, но стать сенатором ему так и не удалось. Зато он губернаторствовал в Верхней Испании и там сколотил крупное состояние: рудники и тому подобное, – пояснила Клитумна.
Почему-то Сулла вспомнил человека с лицом орла, которого видел на инаугурации новых консулов. На нем тогда была тога с пурпурной полосой.
– Как он выглядит?
– Гротескно, мой дорогой! Особенно брови! Как волосатые гусеницы. – Клитумна протянула руку к тушеной брокколи. – И кроме того, он лет на тридцать старше Юлии, бедняжки!
– Что в этом такого необычного? – резко спросил Стих, чувствуя, что пора и ему вставить словцо. – По крайней мере половина девиц в Риме выходят замуж за мужчин, которые годятся им в отцы.
Никополис нахмурилась.
– Я бы не сказала, что половина, – возразила она. – Правильнее было бы сказать, четверть.
– Но это же отвратительно! – воскликнул Стих.
– Отвратительно? Вздор! – энергично заявила Никополис, выпрямляясь, чтобы взгляд ее казался более эффектным. – Позволь заметить тебе, что старик многое может дать молодой девушке! Во всяком случае, более пожилые люди умеют быть заботливыми и благоразумными!