Ретировавшись к тылу, он, спровоцировав к действию расторопных Моза и Коуба, которые аналогично вдоволь перепачканные желтой кровью, инициативно бежали за ним, опять найдясь из куража схватки, помянув о дальнейшей судьбе за несохраненную жизнь патрона. Они пересекли павшего плашмя громоздкое тело альфа-самца, у которого из спины поверх слипшейся шерсти со следами извержения желтой крови и обломанных пик стрел, торчал проклюнувшийся зуб лезвия меча, что прошёлся через все дюжие тело, и вышел из слипшейся сизой шерсти у истканного иными стрелами и рукоятками хребта блестящим огоньком. Его крупная морда кой впору откусывать людям мыслительные темницы по шеи, была рассорена на две части, и с перекошенным синим языком, осовевшая тварь смотрела в разные стороны своей нонче раздвоенной головой, выпуская из широкой прорези раструба неистощимый желтый сток орошающей утоптанную лапами мураву.
И подбежав всей трезвонящей кольчугами троицей к пню, они узрели непредвиденное. Последний из куйнов, лежал возле виконта, а тот исступлено замеривший и обездоленный на присутствие духа, пришибленно сидевший на земле расставив ноги, не мог вынуть руку, что впритык вошла в пасть рванувшего зверя, по локоть. Ратники, томно выдохнув втуне пропавшие опадения, скопом сбросили со спины возросшие горы страха, сменив их на лощину устоявшегося успокоения – отбились. Они бережно вынули оловянную руку сира судорожно непреклонно сжимающую гравированный кинжал, из горнила со стенками зубов, попутно удостоверились, что ран нет, и кафтан даже не прокушен, а всего на всего пропитан кровью, и все вместе подняли его на ноги, и пока тот со снулым видом, сконфужено одушевленно находясь уже ощутимой гусиной кожей, дрожа всем согбенно согнутым телом, вкрадчиво отмечали вслух.
– Все позади Сир. Вы живы…
Но тот все ещё до конца был не с ними. Он уже мысленно попрощался с миром. С возрастными познавшими варикоз графинями и нажившими брылы баронессами, которых любил больше всего на свете, как и слащавые сонеты, с Дивелзом… с любимой теткой.
Но было воспаленный сперва стычкой, а после нахождением патрона Калиб тут же протрезвел, и, ухватив секиру, вспыльчиво заворчал, дребезжа сведенным лицом.
– Как токмо попадётся мне на глаз этот костлявый ублюдок, я ему тотчас голову от шеи отхерачу! Сучонок малодушный, слинял, покинув строй!
Все его бухтение ушло в молоко, так как белее мела, забывший себя Джоаль все ещё был вне себя и держался лишь на руках участливых подчиненных, и усадившие его как из воды вышедшие сухими лишь брызгами капель потрафленые Моз с Коубом дабы тот не рухнул с ватных ног, учтиво дали ему отпить из кожаной фляги, напоминающую грушу. Калиб утирающей испарину с пропитанного брызгами приторной крови лица, заметя закономерную заботу о господине и целость младших, подбочившись оправив измызганную