– Ты нас не знаешь, так что не кидайся догадками, – послышался куда более серьезный женский голос. Какой он был властный, сразу оценили мурашки на холодеющих закорках, и отнимающиеся поджилки.
Однако ж Клайд не стал дослушивать. Он с полу слова уловил суть. Его угораздило подрядиться к тем, судьбам коих уже ведут торги с наемниками. Но учитывая, что по глупости их вербуют, обольщая чеканкой в том, же месте, где они остановились, кто-то либо скрывает следы, либо действует от третьей стороны.
Уже расплачиваясь с корчмарём, он положил три лишние монеты, и выпросил услугу: рассмотреть тройку в тени, на которую сам не бросил острого ока, дабы не привлекать своего участия к неведомой тройке по души его вверенных.
– Они здесь штаны протирают со вчерашней ночи. Оружие, к слову, отдали. Ведут себя благонравно. Одним словом, на виду порядочные, хотя и кажутся бойкими. У верзилы красуется шрам на пол щеки, видно аж сквозь густейшую бороду по живот, а девица с крупным вырезом, все говорит за них. Последнего даже не разглядеть, тощий как игла, таится за ними, хотя ему давно впору бриться, – оценочно без пригляда, взвешенно отмочил тот.
– Видывал их раньше? – все так же, не отрываясь от стойки корчмаря, и не водя попросту глазами, напористо осведомлялся неутешный, похмуревший Клайд.
– Демиург не сводил. Они хоть и учтивы, но неблаговидны. Особливо их странная манера речи. Изъясняется за всех в основном женщина, – хмуро почесал залысину хозяин.
– Ты, как помню, говорил девица? – скривил брови хватавшийся за каждое слово тучного детины следопыт.
– Ну, таки, для меня-то она ещё молодка. А для тебя всецело женщина. Вот и объясняюсь и за себя и, чтобы тебе разжевать.
– Благодарствую. Что молвишь о четвертом? – продолжал тот, уже намечая палец в карман, если жадность хозяина возьмет вверх. Подвезло.
Кормчий, как бы почесываясь повернув головой, и украдкой пригляделся, и, после разведя руками, поджав губу с подобранной бородой, оговорился.
– Не-а, уволь, глаз он мне прежде не мозолил. Приспел спозаранок, стряпун молвил, прискакал на коне. Личный конь, – с завистью произнес хозяин лачуги, дернув прижатыми губами, – малой, то видно из знатной семьи. А так по себе, вполне обходителен, и запросил лишь, о том, может ли он отыскать тех, кто утрясает оказии всякие. Ну я в долгу за гульден не остался, поведал, что они часто забиваются по углам. Инда вот он кости этой троице и обмывает, а может, попусту воркует о своем. О чем талдычат, доподлинно не взыщи, растрясывать не стану.
– Премного благодарен. Задержи их наёмного, если в мочь, – бесцветно произнес Клайд, разворачиваясь, чтобы вновь вернуться к зною дожидающемся за затхлой корчмы.
– Обожди! – рассыпов позвал хозяин корчмы. – Отчего все эти доискивания, и одолжения? Коль прослышал,