«Проклятый колдун!» – подумал я.
И сам себя поправил: «Чертов шаман. Чтобы ему задницу разорвало от натуги».
Мы припали на колени, мы врубились в землю щитами, мечами, кинжалами словно висящие на дереве коты. Мне под забрало набилось столько песка, что при желании я мог бы вылепить небольшую фигурку Августа Дампьера.
Я не знаю сколько длилась эта свистопляска, но разбросало и засыпало нас знатно. Когда ветер смолк, нам пришлось вылезать из-под песка словно черепахам после отлива. Я отплевывался и с мрачной обреченностью прикидывал сколько времени предстоит чистить доспехи.
Нас стало значительно меньше, но кто мог, поднимался. Я с удивлением заметил, что и графиня здесь – ее конь пал, придавив ногу Диане, и лишь по этой причине девушку не унесло в сторону скал. Выглядела она оглушенной, но вполне живой. Чего не скажешь о многих наших, утыканных стрелами и побитых камнями.
– Мертвец! – заорал я, указывая на магнуса.
Капитан, похожий на пылевого демона, зарычал построение, поковылял к девушке. Я поднял упавшее знамя выдуманного отряда и выпрямился в полный рост. Посмотрел в сторону форта и оскалился.
Кому-то очень захотелось легкой победы. Эти придурки клюнули на наш план.
Из раскрытых ворот форта на нас стремительно надвигалось войско бунтовщиков – разношерстная пехота и легкая кавалерия с пиками и саблями. Они постреливали из луков, но не очень прицельно, стараясь скорее добраться до нас лично, порубить мечами, потоптать конями, взять в плен, показательно помучить, жестоко казнить, наделать из наших черепов украшений, передать их потомкам и долго-долго восхвалять себя в протяжных дикарских песнях.
Только вот мы – королевская тяжелая пехота. О нас поломали зубы многие любители необычных украшений и протяжных песен.
– Сюда, живее! – захрипел капитан. – Тут стоим!
Мы построились, укрыв графиню. Плечом к плечу, друг за другом, ощерившись копьям и поблескивая злыми глазами из-под прорезей шлемов.
Первыми нас попыталась достать вражеская конница, слишком легкая и неорганизованная. Ее встретила стальная стена и точные удары длинных копий. Быстро утратив интерес к рукопашной, кавалерия ретировалась.
А потом до нас добежала разношерстная пехота, мы сшиблись, и началась мясорубка.
У меня довольно быстро вырвали копье, за которое я не стал держаться, вместо этого ткнул вслед мечом. Угостил стальным яблоком рукояти слишком близко подскочившего здоровяка, от всей души обрушил лезвие на голову ощерившего золотыми зубами мужика.
Да, мы беззастенчиво пользуемся преимуществами своей брони, она – залог нашей живучести. Нас сложно порубить на куски, нас проще забить молотками. И, к счастью, у врага не сразу нашлось оружие ударно-дробящего действие, а против мечей и сабель мы держались вполне уверенно.
Что, собственно, и было нужно. Пока мы демонстрировали бунтовщикам преимущества