Уже в тот момент Олег выругался и сказал, что мы олухи, не предвидели ни наличие постовых за углом школы, ни присутствие с ними Сурвика – молодого кобеля немецкой овчарки, любимой собаки брата Бизона. Еще год назад пес прилежно служил местным ППС-никам. Прошлой осенью, когда полиция самораспустилась, после долгих скитаний изможденный пес в поисках пропитания вышел на дорогу и упал под колеса Сергея. Собаку назвали Сурвик (от английского глагола «to survive» – выжить). Тезка его выходил, откормил и продолжал усиленные тренировки по учебникам кинологии. Во время лечения Сергея, он признался мне, что в жизни у него две страсти: музыка и собаки. Он много раз жалел, что в свое время не пошел учиться на кинолога. Сурвик по-собачьему оказался сильным и отважным псом. Его заслуги при налетах и охране штаба высоко ценили, а потому кормили четвероногого лучше людей и брали с собой только на особо важные задания. Судя по состоянию зубов и шерсти, псу было года три. Лучший возраст для служебной собаки.
Увы, но его опыт сыграл с нами злую шутку. Сурвик затаился, затем подбежал к кустам, где мы укрылись и с остервенением начал лаять.
– Кто там? А ну вылизай! – скомандовал постовой.
Еще несколько секунд и автоматная очередь полилась по кустам. Находившийся впереди меня Олег, упал. Пули задели его…. Мой верный друг! Он остался таким до самого конца, он закрыл меня собой только вскрикнув: «Это конец!» Спустя несколько секунд после выстрелов, его последняя фраза эхом повторялась в моем помутневшем разуме…
***
С трудом открыв левый глаз, я опять увидел желто-серые очертания знакомого помещения. Второй глаз был закрыт посттравматическим отеком и практически не наводил резкость. Тишина постепенно рассеивалась, периодически ее нарушали обрывки нецензурной брани.
Горло пересохло, кровавый кашель стянул грудь, ноги и руки были перевязаны шершавой веревкой. И снова этот запах пота с плесенью, и снова эхом отдающиаяся брань из корридора. Я опять в школе, в медпункте, лежу на полу возле шкафа. Болели все внутренности, поэтому каждый вздох давался мне тяжело. Похоже, отморозки Вовы Бизона меня хорошо попинали.
– Ну что, очухался? Ну и дурачки же вы ребята!
Брат Бизона стоял надо мной, курил и тихо посмеивался.
– Вот я тебе, считай, и вернул должок. Братуха хотел тебе ноги поломать, чтобы ты всегда ползал перед нами. Но я его уломал.
– Где Олег?
Чуть кряхтя, я спросил у тезки. Тот не ответил, затушил сигарету о подошву «берца», достал армейскую флягу из-за спины и протянул мне.
– На, помяни друга! Там водка, тебе полегчает. Не каждый сможет вот так взять и закрыть собой друга. Пусть земля ему будет пухом!
Сергей не шутил, Олег погиб и с этим сложно было смириться. Я словно повторно получил сильнейший удар в голову: руки задрожали, в душе скребли обреченность