Когда нам сообщают о каком-либо предмете, он может либо приносить нам удовольствие, либо вызывать досаду, и это может происходить опосредованно или непосредственно: иначе он не может воздействовать на душу. Поэтому легко понять, что одна причина должна быть направляющей, а другая – отвращающей; удовольствие является причиной направления, а досада – отвращения, или же мы пытаемся вызвать какое-либо восприятие, из которого возникает удовольствие; однако мы пытаемся предотвратить его возникновение, что вызывает у нас скуку. Поэтому восприятие направляется на заранее запланированную идею, когда к ней присоединяется идея удовольствия, будь то непосредственная или опосредованная; но оно отвлекается от заранее запланированной идеи, когда к ней присоединяется идея досады, также будь то непосредственная или опосредованная. Очевидна также истинность данного утверждения a posteriori. Действительно, если мы смотрим на вино в стакане, и в нашей памяти возникает удовольствие от его вкуса и запаха; мы будем пить, чтобы воспринять вкус и запах вина. Здесь у нас имеется заранее запланированное восприятие, а именно вкус и запах вина (§. 488). И поскольку мы пьем, чтобы воспринять этот вкус и запах; мы пытаемся произвести это заранее запланированное восприятие, когда смотрим на вино в стакане. В заранее запланированное восприятие направляется восприятие (§.481).
Аналогично, когда ясное небо наполняет нашу память воображением, нам приходит в голову мысль о прогулке на свежем воздухе и удовольствии, полученном от этого; мы стремимся к прогулке. У нас есть заранее предвосхищенная идея, а именно прогулки на свежем воздухе, и пока мы стремимся к ней, чтобы фактически ее осуществить, восприятие направляется на нее. С другой стороны, предположим, что мы смотрим на пиво в стакане, которое, как мы помним, вызвало у нас боли в животе, и кто-то другой подбадривает