– Утро я начинаю с улыбки и спокойного определения схемы своих действий, – ответила Инхой, невозмутимо улыбаясь. – Даже в кризис я остаюсь стопроцентной оптимисткой, хотя готова поступать по ситуации.
– Вы безжалостны? – спросила журналистка.
– Конечно. Чтобы преуспеть, нужно быть жестким.
Она тотчас пожалела о своих словах, сказанных так походя и беспечно, словно ее ничто не волновало. Инхой начала шутить, пытаясь найти общий язык с корреспонденткой, молодой женщиной лет двадцати пяти. Но, посмеиваясь над новостями – сплетнями о знаменитостях, отзывами о смазливых поп-исполнителях и последних фильмах, – она видела, что журналистка укрылась за ширмой вежливой улыбки и пропасть между ними ширится. Инхой чувствовала себя старой, собственный смех казался ей фальшивым и механическим, а журналистка только улыбалась в ответ на ее все более рискованные шутки.
Интервью дало неоднозначный результат, укрепив ее репутацию смелой предпринимательницы и одновременно представив ее сверхэффективным бездушным автоматом, который любому хладнокровно вонзит нож в грудь, не дожидаясь, пока жертва повернется спиной. Она прочла эту «хохму» в рассылке, ходившей по офису и к ней попавшей по ошибке. Бабища, Драконья царица, Терминаторша, Рэмбо – лишь часть ее прозвищ, о которых она узнала, прокручивая страницу с массой комментариев касательно ее унылой одежды и кошмарной прически. «Ну прям деревенская партийная аппаратчица, нарядившаяся на встречу с Ху Цзиньтао[12]», – изгалялся неизвестный автор. Позже на фуршете, устроенном американской юридической фирмой, она услышала, как один европеец сказал приятелю: «Гляди, вон та самая китайская лесбиянка».
Инхой уже лет двадцать носила короткую стрижку, привычную еще со студенческих времен. Тогда это считалось очаровательным стилем девчонки-сорванца, который она подглядела у Джин Сиберг в фильме «На последнем дыхании»[13]. Рассматривая старые университетские фотографии, Инхой не находила в себе больших изменений, однако пришла мысль, что такая прическа ей, наверное, уже не по возрасту. Никто из шанхайских женщин не стригся коротко, у всех были длинные блестящие волосы, растекавшиеся по плечам или собранные во впечатляющий узел в манере стюардесс. Инхой начала отращивать волосы, огорчаясь, что процесс идет очень медленно. Сперва жидкие блеклые пряди делали ее похожей на пугало, потом стали гуще, но торчали, как у школьника. Когда волосы наконец достигли приличной длины, парикмахерша сказала: «Только не ждите, что я сотворю чудо».
Инхой