Хотя и сделать со всем этим ничего не получится, разве что нудно, постоянно, себя заставлять, думать, анализировать и только потом действовать. Кстати, я кажется понял, как этих совершенно чудовищных машин смерти перебили: они, блин, сами подставлялись, дети природы, блин. И если бы не “долгая охота” (ещё б знать, на кого) – то Потапычей не осталось бы совсем.
И надо пробовать наладить коммуникацию с этим Потапом, потому как он если и не источник всей магической силы, то большей её части точно. Хотя, есть подозрения, что эта ленивая мохнатая задница и сама ни черта не знает: работает по принципу “дубина побольше”, если его из вечной спячки вытаскивают. Но коммуникация, несмотря на возможные и бесящие заранее пинки – нужна. Знать бы ещё, как…
На последнем я залип и чуть не влепил себе подзатыльник в самом прямом смысле слова: я, понимаешь, на ходу вознамерился попробовать с эти куском медвежатины взаимодействовать. Тот незначительный момент, что я иду по дороге, на которой водятся разбойники и сапогокрады – я проигнорировал. А как эта коммуникация осуществится, если выйдет вообще, буду ли я хоть как-то реагировать на реальность (как-то точно буду, типа: “ой” пропищу, или “умира-а-а!” прохриплю-пробулькаю) – я просто не знаю. Такие эксперименты надо проводить в условно-безопасном месте, а никак не на ходу в чёртовом лесу, да и в лесостепи тоже не стоит.
Так что потопал я, уже без самоедства и мыслеблудства, дальше. Лесостепь сменилась холмистой степью, а через час стало понятно, почему: огромная речища плавно выгибалась в низине. Так же, вдоль неё загибалась дорога, и я, наконец, смог оценить “прелесть” зрения на больших расстояниях. Ни зрением, ни прелестью даже не пахло, так что что-то с этим ТОЧНО надо делать.
Сама же дорога оживилась, да и поселения встречались всё чаще и чаще. На мою пешую персону проезжие позыркивали, но с разговорами не приставали. Так и дотопал засветло к обнесённому двухметровой кирпичной стеной и расположенному на берегу реки Гденьска. С километра от города дорога сменилась на мощёную камнем, а на входе – были ворота, снабжённые специальными стражниками. На них я смотрел с понятным интересом: всё же моё будущее связано с работой примерно в этой же области. И вид этих стражников был не средневековый, а я бы сказал – девятнадцатого века. Открытые, отполированные до блеска кирасы, сапоги под колено, но не кавалерийские. А главное –