хвостом и оттопыривать его в сторону, как это делают все собачьи суки при спаривании, но хвоста не было. Зато были хвостики на голове. Ими тоже можно было махать из стороны в сторону. Вскоре Марта вспомнила, кто она есть на самом деле. Первый же сильнейший оргазм пробудил её атрофированную память. Она с радостью запрыгнула спиной и попой на живот Праса и стала трахаться с ним в такой позе. Обезьянке Марте так наскучила и приелась одна и та же волчья поза раком, что она быстренько нащёлкала спортивно – цирковой инвентарь, и попросила своего любимого протрахать её не кончая по-всякому. Например, на висячем кольце, и не только на нём. Теперь это был у них не, просто, животный секс. Они ощущали себя неразрывным целым. Они были готовы без малейших колебаний отдать жизнь друг за друга. Они забыли про обезьяньи мозги, про помойное рабство и отсутствие брутальной крутизны. Нет, технически они всё хорошо помнили, но это теперь стало для них таким мелким и не важным. Любовная привязанность заполонила их сердца. Марта чувствовала, когда Прасу скучно и одиноко. Она была готова сделать всё, что бы он был на седьмом Небе от счастья. Тоже самое и Прас, по отношении к своей новой возлюбленной. Он даже готов был теперь выслушивать её бредовую болтовню и с удовольствием поддерживать эти беседы. А, счастливая Марта готова была заткнуться навсегда и издавать лишь тихие сладостные стоны и милые причмокивания, когда сосет его член. Трудно представить себе такую силу во Вселенной, которая смогла бы их по хорошему разлучить. Её, просто, не существовало в Природе.
