Орландо установил в небольшой нише в дальнем конце зала кофеварочную машину, чтобы я в любой момент могла предложить нашим клиентам чашечку кофе. В мои обязанности входило также покупать каждый день по пути на работу пинту свежего молока. Чаще всего я потом уносила пачку домой так и не распечатанной из-за полного отсутствия клиентов, желающих отведать наш кофе.
Именно в этой нише мое внимание привлекла картина, висевшая над одной из книжных полок. Стилистика, в которой были выполнены сами иллюстрации, была мне хорошо знакома. Я бы даже сказала, я знала ее как свои пять пальцев. Однажды я специально привстала на цыпочки, чтобы получше разглядеть саму картину. Пригляделась и увидела выцветшие от времени чернила, которыми было что-то написано. Что именно, разобрать уже было практически невозможно, но одно было ясно. Это не просто картина, это – письмо. Крохотные акварельные миниатюры, украшающие лист бумаги, сохранились гораздо лучше. И я невольно восхитилась совершенством этих акварельных рисунков. Я буквально приклеилась носом к стеклу, чтобы различить слова. Увидела дату и полустертые начальные буквы имени.
«Моя дорогая Фл…» Разобрать остальное было уже невозможно. Зато хорошо сохранилась подпись в нижней части листа, выполненная аккуратным изящным почерком. Наверняка это подпись того, кто написал письмо. «Беатрикс», прочитала я.
– Фл… – пробормотала я вполголоса, разговаривая сама с собой. А что, если это письмо адресовано моей Флоре Макникол? Ведь Орландо же рассказывал, что Флора и Беатрикс Поттер были знакомы друг с другом. Надо будет обязательно расспросить его об этом поподробнее.
Ровно в час дня Орландо спускался вниз и направлялся к входным дверям, стремительно исчезая за ними. Это служило своеобразным сигналом всем тем, кто коротал время за чтением книг у камина. Пора уходить. По возвращении Орландо тут же запирал входную дверь и вешал на нее табличку с надписью «Закрыто».
Затем сверху доставлялись фарфоровые тарелки, столовые принадлежности и туго накрахмаленные белоснежные салфетки. После чего мы с ним приступали к трапезе.
Если честно, то это было мое самое любимое время дня. Я с удовольствием слушала разглагольствования Орландо, чей беспокойный ум с легкостью перепрыгивал с одной темы на другую, при этом он неизменно пересыпал свою речь многочисленными