Всех раненных привлекли к уголовной ответственности «за организацию беспорядков». В ходе следствия всплыло имя Кобы (его указали в рапортах присутствовавшие в толпе рабочих агенты полиции).
5 апреля Сталина арестовали. Тюрьму он встретил во всеоружии.
– Вечер в хату, арестанты! – спокойно поздоровался он, заходя в камеру. – Я – Коба. Кто старший?
– Я! – отозвался с ног до головы покрытый наколками уголовник.
– Ответ неправильный. Старший здесь я!
– Ты тот самый Коба, который склад Ротшильда поджег?
– Спроси об этом у блатных!
– Уважуха, братан! – уголовник, ни слова больше не говоря, освободил место у окна.
Сталин вел себя в тюрьме с достоинством, спокойно, невозмутимо, никогда не выходил из себя, не сердился, не кричал и не ругался. Споры между заключенными разрешал справедливо, чем поддерживал свой авторитет.
Во внешнем облике он также подчеркивал свою независимость: отрастил бороду и длинные волосы, которые зачесывал назад.
На допросах же он резко менялся и надевал маску трусливого человека.
– Ничего не знаю! Ни в чем не виноват! – объявил он жандармскому офицеру. – На заводе Ротшильда я работал ровно два дня еще в январе месяце. Надо сказать, гражданин начальник, что я очень боюсь огня и взрывов. Буквально в обморок падаю. Когда на заводе случился пожар, я понял, что мне там делать нечего. К забастовке никакого отношения не имею. Сами подумайте, зачем она мне? Какая лично мне от нее выгода?
– Никакой! – согласился жандарм. – А мы все равно тебя посадим!
– Я почти священник. Проучился в семинарии 5 лет. Примите мой горячий совет. Не совершайте сей грех! Не портите себе репутацию на том свете! Вы схватили и бросили в тюрьму совершенно невинного человека. Поверьте, что за мою чистую душу с вас обязательно спросят на том свете!
– Помолчи, тараторка! – остановил его жандарм. – Иди пока в камеру. Разберемся.
Показаний против Сталина никто из рабочих не дал. Более того, на день штурма тюрьмы у него оказалось железное алиби.
В заключении прокурора Тифлисской судебной палаты в отношении Сталина было написано следующее:
«Что же касается проявления преступной деятельности Джугашвили в г. Батуме, то хотя имеются некоторые указания на то, что он был причастен к рабочему движению, возбуждал рабочие беспорядки, устраивал сходки и разбрасывал противоправительственные воззвания, но все эти указания лишь вероятны и допустимы. Никаких же точных и определенных фактов по сему предмету дознанием не установлено и указание на участие Джугашвили на сходках и на распространение им по г. Батуму революционных воззваний основывается единственно на предположениях, слухах или возбуждающих сомнение в достоверности подслушанных отрывочных разговорах».
Казалось, установив невиновность