Тут действительно выходила “этическая вилка”. Владеющему за услугу платить деньгами – моветон. Но теоретически допустимо, хоть и не принято. Жрецу – наоборот, но я и не жрец. Да ещё и наёмник Корифея… в общем, всё сложно. От денег не откажусь, но пусть сами думают. Может, каюту там побольше (хотя и этой хватает), ещё что-нибудь. Сами пусть голову ломают, да и плавание долгое, может, придумаю что-нибудь.
– Понятно, благодарю, почтенный. Пойдёшь со мной?
– Зачем? – поинтересовался я.
– Поближе к трюму, Гордость в нави… неприятное место. Одна из причин, почему мы сами не выводим эту пакость.
– А в чём эта неприятность заключается? – поинтересовался я, аж приподнимаясь на кровати.
И да, естественно, я валялся! Сама припёрлась, “интимным предложением” в лоб ошарашила. И лень мне подниматься, кстати говоря.
Златка начала рассказ, на который заинтересовался и я, и Потап. Выходило, что свойство нави “натурализировать” человеческие артефакты сохранялась и с кораблём. Но он – плывёт, в итоге получалась совершенно бредовая, по рассказу жрицы, картина. Океан в нави как океан. А поверх него, искажаясь, то погружаясь в воду, то вспылавая, переваливается какой-то бредовый композит из земли, камня, живых и мёртвых деревьев.
– То стена исчезнет, то пол, то потолок. Пещер много, но и раздавить может, если не стеречься. А нави только на пользу – шмыгают, и не доберёшься, – сообщила Златка.
В общем выходило, что от меня даже не столько “дератизации всего корабля” ждали, а снижения популяции, для уменьшения потерь в пути. Но… ну вот как-то пофиг мне на выверты нави, пытающейся поместить искусственный объект в собственные законы. Я как бы на целостность тела не слишком завязан, а крысы-навь… да ерунда, в общем. Лютую навь я бы почувствовал, обходя корабль.
– Ясно. Отсюда в навь пойду, – произнёс я, задумавшись.
– Идом клянусь – оберегу тебя видом, не покушусь, – выдала жрица, если не развеивая все сомнения, то большую их часть точно.
Совсем уж доверять жрице я не стал: несколько сигнальных духов выпустил. Вряд ли, но бережёного всё бережёт. А не бережёного – не бережёт.
И провалился в навь, а не к Потапу. И практически сразу, в падении, стал дымом: потому что падал к чертям. Отлетел от жутой абстракции, в которую вывернуло корабль в мире мёртвых. Осмотрел, мысленно почесал затылок. Потап, с интересом всматривающийся, тоже выдал “вон оно как бывает”.
Потому что описание Златки было жалким подобием совершено монструозного, переваливающегося, бредового зрелища. Из кучи дерева, земли, камня то высовывалось живое дерево, то кусок скалы, то земляная осыпь. При этом вся эта невнятная груда и вправду временами тонула. А вот что мне интересно…
“Интересно”, – признал и Потап.
В общем, ввинтился я в это