Банда только что сняла конуру на четверых – чтобы подешевле. Убитая двушка, в одной комнате Бру с Алисой, в другой Ленка с Михалычем. Хотя эта вторая комната вроде запасной, здесь ночует тот, кто хочет уединения или поссорился со своей половинкой. А Ленка с Михалычем чаще на кухне. Это логично – оба помешаны на еде.
Ленка любит готовить, это у неё с детства. Она сирота, росла с бабкой, и жили они без излишеств. Поэтому Ленка очень ценит возможность сытно, вкусно и красиво поесть, но в то же время может и пояс потуже затянуть. А Михалыч жрёт всё, до чего дотянется.
– Так, а теперь отстали все от меня! – неожиданно произносит Ленка и хочет выйти из комнаты.
– Туалет не занимай! – кричит Бру.
– Кухню тоже! – вторит Михалыч.
– А что происходит-то? – я заинтересована.
– У меня в голове мысль. Мне надо её додумать. Но в нашем дурдоме это невозможно, – объясняет Ленка. – Никаких условий для работы!
– Любимая, мы создадим тебе условия! – говорит Михалыч. – Мы будем вести себя тихо. Мы можем даже притвориться мёртвыми!
– Мёртвыми не надо, – смягчается Ленка. – Шевелитесь, болтайте, делайте что хотите, просто не требуйте от меня интерактива!
– Как это не требовать интерактива? Нет, мы хотим интерактива! Даёшь интерактив!
Ленка роняет руки и смотрит на Михалыча убийственным взглядом.
– Ладно, – сдаётся Михалыч.
Подходит к ней и кусает за ухо.
– Что такое интерактив? – спрашивает он.
Но тут в дверь стучат. Пришла Борис.
– Я знала, что ты здесь! – восклицает она, увидев меня. – У тебя проблемы. Я видела Тин-Тин. Она хочет тебя видеть! Очень сердитая!
Тин-Тин – это Валентина Константиновна. Выговорить трудно, согласна. Китайской девочке так вообще невозможно. Вот с её подачи и остальные стали звать нашу кураторшу Тин-Тиной.
То, что она хочет меня видеть, понятно. А вот то, что сердита, – плохо. Тин-Тина редко злится, и обычно это значит, что всё серьёзно.
– Что, мне прямо сейчас идти? – спрашиваю.
Борис пожимает плечами, и получается у неё так экспрессивно, что очевидно: да, именно сейчас.
– Иди, Сандра, – подаёт голос Михалыч. – Мы всё равно уходим.
– Вы на проспект? Играть? Можно с вами?
Борис моментально переключается. Она любит Банду. С удовольствием горланит бандитские песни. Сейчас хоть большинство слов понимает, а раньше мы вообще с неё угорали: она же не знает разницы между нормальными словами и матерными, а запеть могла в любом общественном месте. Слух у неё отменный,