– Нет меня.
Он с размаху плюхнулся в кресло.
– Данька где? Ты ему уже сказала?
– Нет. Он отвлёкся на похороны Маркиза.
– Хочешь, я сам скажу?
– Очень. А тебя Катя не прибьёт?
– За что?
– Они с Евой ушли до завтра. Останешься?
– Останусь, – как будто обречённо вздохнул Глеб. – Выпить есть?
– Виски оставался в холодильнике. Если молодёжь не приложилась. Но судя по тому, что кот умер от одиночества, они тут не жили, – бормотала Вика, не открывая глаз.
Глеб поставил на журнальный столик два бокала со льдом, виски и ананасовый сок.
– Он болел?
– Кто? – от неожиданного вопроса Вика села.
– Кот.
– Нет. Хотел выбраться с лоджии, но застрял. Катю положили в больницу?
– Откуда ты поняла?
– Иначе ты бы не остался. И не начал бы напиваться. Ты ел?
– Я устал.
– Я тоже. Давай выключим телефоны и завалимся спать? – она опять упала на подушку. – Я свой отключила ещё ночью.
– Я пока не могу. Может, только если напьюсь. Славик в больничке.
– Господи, что с ним? Живой? Живой, раз в больнице, – успокаивала сама себя Вика. – Плесени и мне чуток.
– Сок?
– Не надо.
– Борис погиб.
– А Славик? – она поперхнулась.
– Нормально с ним всё. Чуток мозги сотряснулись и плечо ушиблено.
– Авария?
– Странная какая-то. Они остановились на трассе. Борису приспичило в туалет. Славик оставался в машине.
– Он что, писал прямо на трассе?
– Нет, перелез через леера. Вернувшись, решил по телефону поболтать. Дефилировал по трассе, увидел КамАЗ и кинулся под колёса. Водила от неожиданности вильнул и подвинул Патриот. Славка башкой стукнулся. Обосрался, конечно. Водила сам ментов вызывал и эвакуатор. И скорую, спасибо ему. Если бы не камера, уже бы сидел.
– А нам почему не позвонил?
– Мне звонил, когда мы поднимались, и связи не было. Родителям уже из больнички сам звякнул.
– Так ты его в травме увидел, да?
– Ага. Бьётся в истерике, домой просится.
– Так забери, если хорошо себя чувствует.
– Говорю же, истерика у него. Доктор уговорил до завтра хотя бы остаться.
Вика сама себе налила ещё виски, уже с соком.
– Бедный Борис, сходил в горы развеяться!
– Жалко парня, но согласись, он безбашенный.
– Всё навалилось одно к одному. Я хочу увидеть тело! – она заплакала. – Хоть бы похоронить по-человечески! Неизвестность угнетает.
– Подвинься!
Глеб улёгся рядом и погладил по голове, как маленькую. Потом нашарил под рубашкой грудь, да так и заснул.
Вечером их обнаружил одетыми, спящими в обнимку, забежавший переодеться Данька.
– Дядя Глеб? Мама! Что вы здесь делаете? А где папа? Вы что, расстались?
– Какой болтливый