Его губы солоны от пота, но удивительно нежные, как у младенца. А взгляд… временно стекленеет. Некогда мне проверять, сработало или нет: я поспешно его отталкиваю, хватаю оружие и с места прыгаю в привычную стойку. Вовремя.
Портал, наконец, сформировывается в полный рост, метров на десять, и радужная перепонка лопается, прорезая выход – в мою, мою сторону! Приставным шагом отодвигаюсь левее, потому что краем глаза ловлю шевеление сбоку: Рорик снова в строю и движется, надо сказать, заметно энергичнее. Но отвлекаться на него больше не могу. И первыми тремя стрелами срезаю трёх выскочивших из лазурного сияния ламий, полулошадей-полудев. Однако портал, гад, достаточно широк, чтобы пропустить ещё и не таких тварей, вооружённых до зубов.
Это очень хорошо, что их много, думаю хладнокровно (бояться-то некогда). Потому что об увесистые, бьющиеся в агонии тушки со всей дури налетели и запнулись следующие. Похоже, построение у них тройками, а шагают они через радужную перепонку вслепую. Тетива щёлкает несколько раз, всё сильнее обжигая руку. Больно-о… Это ещё вскользь, Ваня, потерпи, потом залечишь.
Теперь на выходе из портала куча-мала из шести тварей. Кое-кто ещё трепыхается и делает попытки подняться. Одна, ощерившись, прицельно плюёт в меня ядом, но не достаёт – далековато. Я не то чтобы промахнулась, а просто куда-то не туда попала. Где у них уязвимые точки? Головы и шеи чешуйчатые, торсы, хоть и человечьи, но в броне, поэтому посылаю стрелы кому в лошадиную грудь, кому в незащищённый бок, если удаётся. Следующая тройка, наткнувшись на павших подруг, злобно шипит, на глазах перетекая из кентавресской в змеиную форму и восстаёт на хвосты, чем живо вдруг напоминает мне степных кобр. Однако нет рядом Рика, рассчитывать нужно только на себя. Теперь я посылаю смерть в незащищённые глаза рептилий, чтобы уж наверняка, сейчас не до гуманизма или сантиментов – у меня товарищ за спиной, я за него отвечаю. Перед кем? Перед собой, Обережницей. И трачу ещё три стрелы. Потому что эти дуры, вновь взявшиеся невесть откуда, упорно прут по трупам своих же, не соображая, почему те застряли. Говорю же – дуры.
Двенадцать стрел потрачены. В воздухе тянет остро-солёным, терпким… Кровью. Отвлекаться недосуг, я накладываю очередную стрелу и жду.
Голубой обод портала содрогается от раздражённого рыка по ту сторону. Гигантская мохнатая нога в бесформенном кожаном сапоге перешагивает и через нижний обод проёма и через трупы ламий, походя с хрустом расплющив одну и оставив после себя жуткую красную лужу. Вослед за нижней частью ноги и коленом вырастает заросшее редкой бурой шерстью бедро толщиной со старый кладбищенский тополь. Когда появляется сам корпус, я машинально задираю голову, чтобы разглядеть одноглазую