– Ваши суки – мразь! Они все, вместе взятые, мизинца Паши Тунгуса не стоят! Насколько мне известно, двоих вы уже наказали основательно.
– Основательней некуда! – весело откликнулся какой-то зек из задних рядов.
– Это справедливо! И остальным активистам это послужит хорошим уроком! Я думаю, можно позволить им вернуться на зону. Ни в каком активе, конечно же, они состоять больше не будут.
Послышались недовольные реплики, но вскоре все смолкли, и Маршал продолжил:
– Мое правило известно всему бывшему эссесеру: мокрухи быть не должно! Вы молодцы, отстояли свое имя и не дали падали сесть вам на шею! Но все должно иметь предел, мы ж не беспредельщики какие-нибудь!
Бунтовщики одобрительно зарокотали.
– Поэтому бунт считаю законченным! Все расходятся по баракам! Никаких наказаний ни один из вас не понесет, это я вам обещаю! А Скворцова и этих двух вертухаев… Как говоришь их?
– Баранов и Черненко, – ответил Саша Токарь.
– Скворцова, Баранова и Черненко вы на зоне больше не увидите… Принято?
– Принято…
Сперва неуверенно, а затем все живее недавние бунтари разбредались по баракам.
– Держись, Сашок. – Маршал на прощанье обнял Токаря как близкого человека. – И в зоне все должно быть по-людски!
На выходе из барака к Маршалу протолкался Варлам, один из самых пожилых в блатной компании, державшийся особняком.
– Погоди, Маршал, «базар» есть. Не хотел при всей кодле… Да и вообще не хотел говорить: доказать ничего не могу, но тебе скажу, а ты смотри сам. Короче, что-то чую я подлянку какую-то. Вроде «стучит» кто-то из наших или ментам, или отморозкам.
– Ты, Варлам, сечешь, что ты сказал? – просипел Маршал сквозь стиснутые зубы. – За такой «базар» надо отвечать головой. Что ты знаешь?
– Тунгус знал. Его не просто так завалили. Он мне шепнул, что Скворцов знает о том, что на последнем московском сходняке решили общак перезатырить, но не знает куда и кто будет его держать. А ведь на сходняке были только свои, да что свои – были, считай, только законники и кое-кто из положенцев[4]… Я-то не знаю, что там решали, а Тунгус знал, вот из него и взялись выбивать. Что слышал, то сказал, дальше думай сам или забудь, а отвечать я ни за что не могу, сам видишь…
– Ладно, Варлам, об этом никому. Я сам разберусь. Ну будь, мне пора. – Маршал с каменным лицом, по-прежнему не разжимая стиснутых зубов, вышел из барака.
– Бунта нет, Хозяин. – Маршал непринужденно стоял перед Губиным, немигающе глядя в выпученные бесцветные глаза подполковника. – А теперь послушай и ты мое слово – и, выдержав паузу, продолжил: – Чтобы ни одного наказания ни одному пацану за давешнее. Ясно?
– А убитых из актива куда девать? – Хозяин был недоволен, тон Маршала его бесил, но главное, бунта как не бывало, и это заставляло Губина идти навстречу законнику.
– Хозяин должен быть умным и не спрашивать, как и чем ему подтираться. Спишите как несчастный случай.