Под ежегодной критикой жены, постепенно уменьшали «картофельный клин» и довели его до нескольких рядков около дома.
Всё это время как и у многих деревенских, надо мной подспудно висело утверждение: «И на одной картошке в трудную зиму как-нибудь да проживём…». И вообще картошка действительно сидит в наших головах с детства, как свидетельство благополучия деревенского дома и основной, как и хлеб, продукт питания.
Поэтому каждый год на каком-то подсознательном чувстве мы с упорством всё выращивали и выращивали такое большое количество картофеля.
Позднее, во время очередной поездки в Японию, я узнал, что у японских императоров тоже имеется подобная традиция. Когда-то Японию постиг страшный голод. И после этого все, в том числе и императорская семья, стали в обязательном порядке выращивать определённое количество риса. И даже сегодня в такой богатой Японии император ежегодно выращивает несколько «чеков» риса, следуя этой доброй традиции и помня, что рис является основным продуктом питания японцев…
Так и мы всё никак не могли расстаться с картошкой в Пустошке.
Но Пустошка для нас – не только добровольный «каторжный» труд. Это и прекрасные дни отдыха, походы за грибами, орехами и ягодами, поездки на рыбалку, купания в речке и многое, многое другое.
Незабываемы встречи у нас за столом с нашими соседями и друзьями. Эти разговоры и пение народных песен мы часто включаем на видеокассете тихими зимними вечерами в Москве.
А какими письмами и поздравлениями мы обмениваемся! Не каждый родственник сегодня так пишет другому, как это получается у нас. Потому что всё это идёт из глубины души и сердца, всё это является частью нашей повседневной жизни.
…Вместе с домом, как бы «в наследство», нам достались несколько ульев пчёл. Поначалу, вынеся их из помещения, мы думали, что они «погибшие», то есть не выдержавшие зимовку.
Однако несколько позже, пробегая мимо них в горячие для нас «денёчки» по ремонту дома и освоению участка, заметили активность пчёл возле ульев. С помощью соседей собрали из оставшихся рамок две пчелиные семьи и к концу августа накачали аж восемь литров мёда. Радости не было предела – свой мёд! И хотя пять литров оставили на подкормку пчёл весной, но зато оставшимися тремя литрами мёда угощали себя, гостей, и даже родителям в Иркутск переправили маленькую баночку «своего мёда».
Вообще-то никогда в жизни я и не думал, что стану пчеловодом.
В детстве, когда с родителями и бабушкой мы с братьями жили в далёком забайкальском селе, про пчеловодство я только слышал, как говорят, краем уха.
Мама во время поездки в районный центр покупала раз в год у дочери одного пчеловода трёхлитровую банку мёда. Этот мёд берегли как «зеницу