– Понятно, что ничего не понятно, что происходит вокруг.
В принципе, ничего удивительного для данного времени, когда даже в прошлом идейные комсомольцы становились кооператорами, найдя на этом поприще возможность реализовать свой зарытый творческий потенциал. А у Ростова вообще судьба такая – оказываться в центре политических событий. Но Алексею не были интересны государственные распри, когда он, прежде всего, отец. Зато благодаря Виктории наконец прояснилось хоть что-то о том, что происходило в Ростове во время путча.
– Ну ладно, не бери в голову, тебя политика не особо интересовала. А вообще, как ты, нормально?
– Да потихоньку. Перед встречей с тобой съездил на вертолётный завод. Надеюсь, что с получкой перебоев не будет, поэтому на крайний случай буду шабашить. Пока будем жить на те деньги, что в Германии заработал. Ну, хватит обо мне, ты как?
– Ну, как видишь, не жалуюсь.
Этот душевный диалог нарушили хлопнувшая дверь и выглядывающая голова секретаря из-за угла.
– Ладно, Вик, ты извини, меня сын ждёт, я рад был тебя снова увидеть спустя столько лет и ещё раз спасибо, что откликнулась на мою просьбу.
– Да не за что. У тебя телефон есть, кстати?
– Есть, давай я запишу твой номер и скажи через какой промежуток времени и во сколько тебе позвонить, чтобы тебе было удобно?
– На выходных в дневные часы звони. Кстати, форма-то есть у твоего сына школьная?
– Нет, а что, она стала дефицитом?
– Дело не в этом. Поговаривают, что школьную форму отменят вслед за галстуками и пионерией. Учебники, ты знаешь, на стадионе «Динамо» все берут. А, и для ученического билета нужна фотография три на четыре. Фотоателье на Сельмаше – единственное поблизости от Чкаловского, как заезжаешь под мост по направлению к вокзалу, и направо.
– Но сейчас же столько кооперативов…
– Езжай туда, я тебе плохого не посоветую, это лучшее ателье, что я знаю.
– Понял, ну, я пошёл.
Распрощавшись с Викторией и секретарём на всякий случай, Алексей подал Виталику головой знак, что пора