Димка считает, что его статья «делает благое дело». Я озаглавил свою статью «Впереди прогресса» и ничего благого у Ковского не обнаружил. В самом деле, ему всюду видится лишь благодать, его радует, например, «мода на писание диссертаций». А я считаю, что это для многих мода не на писание, а на ученые звания да степени. А чего стоит это. Привел строки из стихотв. Яр. Смелякова «Сосед»:
Не ваятель, не стяжатель,
не какой-то сукин сын…
Интеллектуальный критик шокирован соседством слов «ваятель» и «сукин сын». Не может быть такого в советской поэзии! И меня он хочет оборонить: «Мы, конечно, не решимся утверждать, что В. Бушин посчитал здесь «ваятеля» скульптором. И он ищет объяснение у Даля. И находит: «ваять – выть, реветь, орать». И делает вывод: поэт образовал слово «ваятель» от того давно забытого глагола». Неужели? Но у него же не «ваятель»! Какую слепоту порождает чрезмерная ученость. У Даля рядом стоит «ваять» – всем и ныне понятное слово, а он это не видит. И не понимает, не чувствует иронии. Поэт лишь хотел сказать, что его герой не какой-то «небожитель», но и не мерзавец, а рядовой человек. Слово «ваятель» произнесено здесь в его прямом обычном смысле, но с таким же ироническим оттенком, с каким в наше время говорят, например, «пиит».
Недавно мне попался на глаза еще более разительный образец залитературенности. Кажется, уже далеко не молодой поэт Олег Хлебников пишет в статье об умершем Ю. Карякине, который-де так здорово знал и понимал Достоевского: «В его книге «Бес смертный» много о Сахарове и Солженицыне, которые жизнь положили на изгнание беса (на борьбу против социализма и советского строя. – В. Б.). Понятно(!), что слово «бес» у всякого (!!) умеющего читать ассоциируется прежде всего (!!!) с «Бесами» Достоевского».
О!.. Как характерна эта демагогия: «у всякого умеющего читать». А ведь человек окончил какой-то вуз, издал десятка два книг возвышенной поэзии, оказывается, его издавали даже на родине Гамлета… Во-первых, далеко не всякий умеющий читать раскрывал Достоевского, особенно его несъедобных «Бесов». Во-вторых, самому писателю в этом положении прежде всего пришел на ум Пушкин, строки которого из стихотворения, так и названного «Бесы», он взял эпиграфом к своему роману. У Пушкина, кстати, слово «бес» встречается 59 раз, «бесенок» – 17, «бесноваться» – 4, «бесовский» – 4.
Впрочем, залитературенность порой находит и на более светлые головы. Вот что рассказал однажды Вадим Кожинов. На Всемирном фестивале молодежи в Хельсинки автобус с нашей делегацией забросали камнями. Евгений Евтушенко, входивший в состав делегации, в ответ на это написал стихотворение «Сопливый фашизм». Сейчас он об этом или не желает вспоминать, или стыдится того стихотворения. Но тогда поступил, как и следовало советскому поэту. И вот, встретив его в ЦДЛ, Кожинов принялся его отчитывать: