Самый лучший пионер. Павел Смолин

«квадратов» пятнадцать, если на глазок, и содержала в себе «стенку» с посудой, красно-золотистой расцветки ковер на полу, обитый зеленой тканью диван и односпальную пружинную кровать, застеленную покрывалом с оленями. В проеме «стенки» – новенький телевизор. На подоконнике, рядом с горшком герани – радиоприемник. У кровати – прислоненная к стене сложенная ширма. Создавать личное пространство, так сказать. Помимо всего этого – два стола, на одном – швейная машинка, а второй, похоже, мой, потому что на нем учебники, тетрадки и прочая канцелярия. Еще есть два шкафа – один с одеждой, второй – с книгами, которыми частично «заражена» и «стенка». Словом – вполне уютно! Из окна виден двор – гуляют ребята, вон какой-то рыжий «солнышко» на турнике крутит. Они мне махали, кстати, когда я из такси выгружался, – друзья, наверное.

      – Ничего, вспомнишь, – мягко напомнила залипшему в окно мне мама.

      – А если и нет – познакомлюсь заново и буду дружить! – с улыбкой заверил я ее.

      – Так и будет! – кивнула она. – Но лучше все-таки вспомнить!

      Глава 2

      Следующую неделю обживал коммуналку и знакомился с жильцами – из интересных оказалась только та самая Надежда – симпатичная мамина ровесница и, как оказалось, подруга. Работает медсестрой, поэтому график скользящий – это позволяет присматривать за мной в некоторые дни. Нет, по-прежнему ничего не помню – рассказали. Разведена, воспитывает трехлетнюю дочку Свету – потешная, пузыри носом умеет надувать. Из соплей, да. Помимо них, в квартире проживают двое пенсионеров – муж-фронтовик Алексей Егорович и его жена – ветеран тыла Зинаида Матвеевна. Алексей Егорович тоже считает, что «при Сталине такой х*йни не было». Третий жилец – бобыль Федор, сорок лет, высок, статен, красив, модно-усат, передовик токарного дела и постоянный экспонат заводской доски почета. На Федора заглядываются все имеющие честь быть с ним знакомыми дамы, но большая часть даже не пытается – репутация «ходока» надежно к нему прилипла. Именно Федору мы обязаны идеально работающей сантехникой, проводкой и смазанными дверьми – мужик, даром что ходок, совсем не против помогать соседям улучшать быт. Судя по лицам мамы и Надежды, обе Федю знали несколько лучше, чем им бы того хотелось. Этого в отцы не берем, но маме не мешаем – для здоровья полезно же.

      Вывод пока такой – никакой «блат» мне не светит, если не считать таковым телефонный номер корреспондента «Комсомолки» Семена, который до сих пор лечится. Придется идти обычным путем – это когда начинаешь с классного руководителя. Кое-что отнести я ему уже могу – вон лежит целая исписанная тетрадка на девяносто шесть листов с аккуратно выведенным маминой рукой на обложке (еще доктора обратили внимание, что мой почерк полностью изменился, причем совсем не в лучшую сторону – а что поделать, если руками писать в той жизни мне почти не приходилось уже много лет?) названием «Миша Добрин и философский камень, роман-сказка,