Она гнала мысли о странной ситуации с тайным хозяином и породистой лошадью с бойни. Ссориться с директором из-за кобылы было глупо, хотя за результат тут было сложно ручаться. Сделает все, что сможет, решила Анна. Уж позаботиться о лошади она сумеет.
Она недовольно обернулась – где там конюх копается. Но он уже почти бежал с двумя полными ведрами воды. За ним спешил другой, неся кормушку.
Анна показала им куда отнести – в дальний угол полянки, чтобы кобыла не боялась подойти. Та, заметив движение, резко подняла голову и вздрогнула, готовая бежать. Но люди шли не к ней, и она стала за ними следить. Анна, глядя на реакцию кобылы, достала из кармана телефон и набрала ветеринару.
– Сереж, привет, не разбудила?
– Неа-а-а, – услышала она зевок в трубке, – приветствую, Анна Михайловна, чем могу?
– Ну какая я тебе Михайловна? Уж полгода знакомы, а ты из меня все Михайловну делаешь. – выпалила Анна и осеклась: – Ну в самом деле…
– Так, ты ж сама представилась… – засмеялись в трубке.
– Не я, а Антонович меня представил. «Анна Михайловна» я для подчиненных и директора, с ним я уже ничего не сделаю.
– Хорошо-хорошо, – со смиренным смешком прозвучало трубке. – Так что случилось?
– Кобылу нам новую привезли. Ты можешь сегодня подъехать? Нужна твоя консультация. Задачку мне тут задали.
– Задачки я люблю, – протянули в трубке, – буду через час.
– Отлично. Жду. – Анна убрала телефон и помахала конюхам.
Оставив Федора следить за кобылой, чтобы та не побежала во двор, остальным конюхам она велела установить навес в дальней леваде и принести туда сено, корыто с водой и немного моркови. Конюхи покивали и побежали выполнять.
Младшим тренерам она обрисовала ситуацию и распределила своих учеников и лошадей между ними. Старшему конюху было поручено разобраться с кормами, сеном и душевой.
***
На столе в кабинете Евгения Антоновича Анна сразу увидела тонкую бордовую папку. Она села в старое вытертое «кресло для посетителей», как называл его директор, и раскрыла «досье». С минуту смотрела в него; вздохнула, закрыла и пошла в тренерскую налить себе, наконец, кофе.
И с чего Антонович решил престиж конюшни поднимать? Все же и так шло хорошо.
Анна, считавшая, что неплохо разбирается в людях, повертела в памяти вечерние разговоры с директором за чаем, но не смогла вспомнить, чтобы новые направления проскальзывали в его речах.
Просыпав мимо чашки сначала сахар, а потом кофе, Анна поругала себя за рассеянность, сделала первый глоток и снова стала думать, что делать с новой лошадью. Ее появление выпустило наружу давно загнанные в глубину переживания.
Анна думала, что события, которые привели ее на эту конюшню, перешли в разряд философских, и на пару с рациональным оптимизмом радовалась, что все сложилось хотя бы так. Но почему-то в этот раз не получалось относиться к происходящему