– Надеюсь, ты не считаешь, что я в чем-то виноват перед ней?
– Нет, – угрюмо покачал головой Толик и добавил: – Хотя было бы клево, если бы вы стали моим папкой, пацаны бы усохли от зависти, но не срослось.
– А Володьке кто-нибудь завидует? – спросил я.
– Ну дык! – хмыкнул Кривцов. – У него такой брательник!
– Да вы все для меня, как братья, – пробормотал я.
Пацан поднял голову и посмотрел мне в глаза, словно спрашивая, не для красного ли словца я все это говорю? На такой взгляд надо было отвечать таким же – честным и открытым, без единой капли лукавства. Ну так я и в самом деле верил в то, что сказал. Они все были для меня младшими братьями. Толик кивнул, словно убедился в том, что я не вру и хотел было уже ускакать, но я его еще задержал немного. Был один вопрос, который не то, чтобы не давал мне покоя, но иногда всплывал в памяти.
– Осенью, во время похода, Макаров назвал тебя Тимохой… Почему? Ты же – Толик?..
– А-а! – рассмеялся он. – Я же – Тимофеевич, то есть – Тимохин сын… Отсюда кликуха такая…
– Понятно! Ну беги!
Он убежал, а я потопал следом. На сегодня дел у меня не было, надо было лишь заскочить в магазин и купить себе жратвы. Я вышел из школы и не успел сделать нескольких шагов, как рядом притормозила машина. Знакомый «Мерс». Из него вышел «автомобильный бог».
– Александр Сергеевич, – произнес он. – Вы очень торопитесь?
– Да не очень…
– Есть разговор.
– На тему?
– На тему наших общих дел.
– Это понятно, – кивнул я. – А конкретнее?
– У нас серьезные проблемы, – сказал Коленкин. – Говоря «нас», я имею в виду и вас – тоже.
– Ну что ж, почему бы не поговорить, – сказал я, открывая пассажирскую дверцу.
– Поедем в кабак, к хозяюшке, – проворчал Митрофаныч. – Там самое надежное место.
Он вдавил в пол педаль акселератора и иномарка, визжа не советскими покрышками, рванула вдоль улицы. Куда он спешит? На тот свет?
– Что стряслось-то?
– А ты точно не знаешь? – спросил «автомобильный бог», снова переходя к прежней манере общения.
– Знал бы – принял меры.
– Охотно верю, – пробурчал Коленкин. – Ну ничего, у тебя будет еще такая возможность.
Через пять минут мы вошли в обеденный зал кабака для городской элиты, заставленный столиками под уютными торшерами. Нас встретила Лиза – мать Толика. Она была приветлива, но холодна. Мне невольно вспомнился сегодняшний разговор с Кривцовым. Хозяюшка повела нас с Митрофанычем к столику возле окна, по которому стекала тонкая колеблющаяся пленка дождевой воды – погода все-таки испортилась. Кроме нас, других посетителей не было.
Вернее – я так поначалу подумал. Потому, что большинство торшеров, которые стояли возле каждого столика, для создания уюта, были погашены. И я не сразу заметил, что за нашим столиком сидит еще один посетитель. Не сразу – потому, что тот отогнул штору, словно спрятавшись за ней. А заслышав наши шаги – выглянул. У меня отлегло от сердца. Это был ни кто иной, как мой