Во мне словно взорвалось что-то и опалило разум.
– Получится, – сказала я, стоя напротив нее с зачехленной гитарой за спиной. И добавила то, чего она не ждала: – Ведь я – не ты.
Всего четыре слова – и она взбесилась, как ведьма, потому что это были не слова, а ядовитые стрелы, попавшие в старую рану. Мать набросилась на меня и стала трясти, как грушу, попыталась ударить по лицу, прижав к стене дома.
– Не смей так говорить! – кричала она. – Ты не имеешь права так говорить, свинья! Вы испортили мне жизнь! Ты и твой сумасшедший ублюдок-папаша!
Я сумела отпихнуть ее в сторону – так, что она не устояла на ногах.
– У тебя ничего не получится, крошка, – сказала мне Дорин с бессильной ненавистью и расхохоталась. Не выдержав, я бросилась в дом. На следующий день она ушла вместе со своим очередным дружком, и я видела ее лишь на похоронах. Дважды – на бабушкиных и на дедушкиных.
Бабушка ушла неожиданно сразу после моих экзаменов в старшей школе, когда я собиралась ехать на прослушивание в Школу Фэрланд, уверенная, что меня возьмут. Через месяц не стало дедушки – он не смог пережить потерю. Ушел во сне.
И меня тоже не стало. Если бы мое сердце можно было разделить на три части, две из них растворились бы. Те, кто заменил мне родителей, ушли в вечность.
Два погасших солнца. Два выстрела в голову. Две незаживающие раны.
Так внезапно я осталась одна. Наедине с пустотой. Лицом к лицу с неизвестностью. За руку с болью.
Наверное, если бы не Мэг, я бы сошла с ума. Тетя перебралась вместе с сыном – моим братом Эшем – в наш дом, поняв, что я наотрез отказываюсь переезжать к ней. И была со мной все то время, когда мне было плохо. Ее поддержка помогла мне вылезти из глубокой ямы отчаяния и взять себя в руки.
А еще меня спасла музыка.
Бабушка с дедушкой хотели, чтобы у меня все получилось, твердила я сама себе, и я не должна подвести их. Я не стану такой, как мать, не опущу руки и не опущусь сама – пойду только вперед. Не отступлю. Я говорила все это себе часами, включая на полную громкость музыку в наушниках – то бессмертную классику, то рок с тяжелыми риффами, то завораживающий соул. И музыка – самая разная музыка – постепенно вернула меня к прежней жизни.
На прослушивание в Школе музыки Фэрланд я не попала из-за похорон. Кроме того, не успела и в Королевский колледж искусств. Оставался лишь третий вариант – Хердманская национальная музыкальная школа, находящаяся не в Нью-Корвене, а неподалеку от второго крупнейшего города страны – Хердмангтона. Она входила в состав известного Хердманского университета, из стен которого вышло множество нобелевских лауреатов и обладателей «Оскара», однако я не слишком сильно хотела учиться там. И дело было не в том, что эта школа находилась на другом конце страны, а в том, что в ней слишком большое внимание отдавалось изучению академической музыки, а современные тенденции фактически не учитывались. Хердманская