– Служанка не понадобится, – возражаю я, как всегда ошеломленная отметинами Бейлы, и отвлекаю от нее пристальное внимание матери.
Мать сжимает руки в аккуратные кулачки.
– Шева, ты должна взять дело в свои руки, – изрекает мать. – Лучше выберешь ты, чем Захария приведет менее покладистую другую. – Она отворачивается и обращается к тете Ханне: – Сколько времени пройдет, прежде чем дочь поймет, что мнение зарабатывают тяжким трудом, но от нее требуется исполнение долга?
Ожидается, что Ханна уважает мнение старшей сестры.
– Она так молода, время есть, – благоразумно отвечает та.
– Ада снова понесла.
Imma переключает внимание на меня, и в душе у меня поселяется проклятая зависть.
– Старшенький, Иттаи, уже вырос и грузит на ослов поклажу.
Imma осушает кружку, и Бейла спешит ее наполнить. Мать отмахивается.
– А про Елену слыхали? Уже на сносях!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не переглянуться с Бейлой и не закатить глаза.
Муж Елены, Ишпа, пьяница, что вымещает злость на семье. Юные жены иногда теряют детей от рук пьяных мужей. Елена живет в постоянном страхе: судьба ребенка зависит от бурдюка вина.
– Пожелай Елене mazala tava![18]
От безразличного тона моего поздравления мать раздражается.
– Она хоть избавлена от дальнейшего позора. Женщины снова с ней разговаривают, даже пригласили на церемонию Иттаи.
Бейла чихает, и imma смотрит на нее. Словно слуги не сделаны из того же теста, что и мы, и чихать не имеют права.
– Отнеси посуду, – говорю я Бейле, чтобы ее освободить.
Она собирает со стола пустую глиняную посуду.
Мама сжимает и сплетает пальцы. Только теперь, когда Бейла спускается с крыши, imma откровенно рассматривает ее бедра. И успокаивается, что служанка вполне может выносить ребенка.
– Мама, это тема для интимной беседы, – упрекаю я.
– Пусть знает, что ее выберут первой, чтобы родить ребенка Захарии.
– Кто выберет, imma?
– Долг жены – направлять мужа в делах, в которых она разбирается лучше него.
Кулаки пульсируют у нее на коленях.
– А материнский долг – направлять дочь. Я выполняю свой долг. Но если ты не начнешь действовать, вмешается рука Владыки мира.
Я едва сдерживаюсь, чтобы ей не сказать. Я всем сердцем чую, что ребенок у меня появится, я поделилась знамениями с мужем, который обнял меня и сказал, что верит и будет терпеливо ждать.
– Не о такой дочери я мечтала, Шева.
Этим замечанием она словно сбрасывает меня с крыши вниз, в пыль.
Хочется ей возразить, но стыд, что я не такая, какой желала видеть меня мать, обвивается вокруг моего языка и крепко держит.
– Ты могла бы решить все прямо сейчас и покончить с этим, объявить об этом до того, как тебе исполнится восемнадцать. Верни себе доброе имя среди женщин.
– Вернуть имя? – переспрашиваю я.
Кожа