Через некоторое время их разговор затих, и Лина посмотрела на него с серьёзностью, которую он редко видел в её глазах.
– Гаррус, – начала она тихо, словно собираясь сказать нечто важное. – Ты ведь понимаешь, что ты не обязан спасать всех. И ты не обязан всё время быть у постели Фреи.
Её слова застали его врасплох. Он замер на мгновение, прежде чем посмотреть на неё с удивлением.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он осторожно, уже понимая, к чему она ведёт.
– Ты делаешь всё возможное, чтобы спасти Фрею, – продолжила Лина, её голос стал мягче, но не потерял решительности. – Но я вижу, как это тебя изматывает. Ты погружаешься в это настолько глубоко, что забываешь о себе. Я… я боюсь за тебя. Мне кажется, что эта борьба – она тебя убивает.
Гаррус не знал, что сказать. Лина подошла к самой сути его страхов – той части его души, которая отчаянно цеплялась за надежду на спасение Фреи, но при этом постепенно угасала под тяжестью этого долга.
– Я не могу её оставить, – ответил он, с трудом подбирая слова. – Леорик верит в меня. Он доверяет мне. Я не могу подвести его… и Фрею.
– Но что если ты потеряешь себя в этой борьбе? – Лина слегка наклонилась ближе к нему, её глаза искали его взгляд. – Ты уже сделал всё, что мог. Но ты не должен жертвовать собой ради того, что может быть… невозможно.
Её слова проникли глубоко в его сердце. Он знал, что Лина не просто волновалась за него как за друга и наставника. Она любила его. И эта любовь давала ей силу говорить с ним так открыто, рискуя вызвать у него обиду или раздражение.
– Я знаю, что Фрея дорога тебе, – продолжила Лина, её голос стал чуть более дрожащим. – Но я прошу тебя подумать о себе. О нас… может быть, пришло время оставить её. Ты сделал всё, что мог. Но ты тоже заслуживаешь счастья, Гаррус.
Гаррус почувствовал, как его сердце сжалось от этих слов. Он знал, что Лина права. Он не мог вечно оставаться у постели Фреи, цепляясь за каждый её вдох, за каждый слабый признак жизни. Но мысль о том, чтобы оставить её, отпустить её – казалась ему предательством. Предательством и перед герцогом, и перед самим собой.
Лина продолжала смотреть на него, её тёмные глаза были полны заботы и нежности. Её слова, её искренность, её любовь – всё это проникло глубоко в его душу, но он не мог так просто всё оставить.
Гаррус молча сидел напротив Лины, ощущая, как напряжение внутри него нарастает с каждым её словом. Она говорила искренне, из заботы о нём, но эти слова словно раздвигали в нём два мира – долг перед Фреей и чувства, которые он начинал испытывать к Лине. Тишина, воцарившаяся между ними после её последних слов, оказалась неожиданно долгой. В воздухе повисло что-то необъяснимое, тонкое и тяжёлое одновременно.
Лина, почувствовав его смятение, сделала знак трактирщику, чтобы тот принёс ещё выпивки. Гаррус никогда не был сторонником алкоголя, особенно при