Изолятор был единственным местом, где я чувствовала себя в относительной безопасности. Там мое саморазрушительное «я» исчезало. В изолятор запирали по двум причинам. Во-первых, чтобы уберечь нас от самих себя. Во-вторых, считалось, что опыт в изоляторе будет негативным и заставит человека изменить проблемное поведение. Со мной вторая причина не работала: мне нравился изолятор из-за ощущения безопасности. В моей истории болезни зафиксировано, что чем больше меня пытались контролировать, тем хуже мне становилось. Заточение не могло заставить меня изменить проблемное поведение – наоборот, вызывало противоположный эффект.
Позже, работая психотерапевтом, я попала в ту же ловушку. Когда видишь, что пациент близок к суициду, начинаешь нервничать, и твое желание контролировать его растет. В какой-то момент я сама занимала позицию медперсонала института. Но со временем осознала, что любые попытки контролировать человека с суицидальными наклонностями приводят к негативным последствиям. Контроль лишь поощряет и усиливает неадекватное поведение. Это стало для меня важным открытием.
«Дорогой доктор О’Брайен!
Итак, две причины, по которым я чувствую себя несчастной.
Первая – я толстая и страшная. Раньше я думала, что стану счастливой, если буду такой же стройной, как Элин и мои подруги. Теперь я в этом не уверена.
Вторая причина – моя непопулярность у мальчиков, особенно в старших классах. Уже целый год никто не приглашал меня на свидание. Возможно, причина в моем весе, но боюсь, что это не так.
Когда я перечитываю это письмо, меня поражает, какой инфантильной и эмоционально незрелой я стала в клинике, какой непохожей на разумную девочку из Талсы. Этот контраст я наблюдала у многих подростков с суицидальными наклонностями.
Мой обет Богу
В конце коридора «Томпсон II» стояло пианино, и поначалу я много играла на нем. У меня хорошо получалось, но после многочисленных сеансов электрошоковой терапии я забыла почти все и всех и, к сожалению, утратила способность понимать нотную грамоту и играть на фортепиано. Музыка всегда была моим способом выразить эмоции. Я по-прежнему надеюсь, что однажды снова смогу играть. Именно сидя за пианино, я дала обет Богу.
Обычно я находилась под постоянным наблюдением, но в тот день я, видимо, хорошо себя вела и меня оставили в одиночестве. Я сидела за фортепиано и отчаянно спрашивала: «Боже, где ты?»
Бо́льшую часть жизни я следовала заповедям и подчинялась Божьей воле – и вовсе не из страха и не для того, чтобы получить что-то взамен. Поступать так, как велит Бог, мне было в радость. Представьте, что вашему любимому нравится какое-то ваше платье и вы надеваете его, чтобы порадовать человека.
«Боже, где ты?» – плакала я. Я четко помню, как стою в изоляторе, смотрю на оконную решетку и потерянно повторяю фразу: «Боже, почему ты оставил меня?»
Я