Де Лоррис повествует, как его герою, поэту-мечтателю, бросает вызов дама Разум, спустившаяся из своей башни, чтобы защитить идею целомудрия и попытаться убедить мечтателя вообще не срывать розу. В XIII веке тема целомудрия вызывала оживленную дискуссию. Церковные ученые постоянно спорили о том, нужно ли непременно считать блуд грехом, – ведь без него человечество бы попросту вымерло. Можно ли считать блуд допустимым только в целях продолжения рода – или все-таки позволительно, как выразился теолог XIII века Ричард Мидлтон, «умеренное удовольствие»? В «Романе о Розе» Природа жалуется на то, что человек не смог использовать данные ему «инструменты» для поставленной ею цели: рожать детей для продолжения человеческого рода. Все противоречия дискуссии церковников здесь налицо. «Любовь есть мир, вражду таящий, / Враждебность с нежностью горячей… Греховное в любви прощенье, / Прощеное в ней прегрешенье»[44].
Если де Лоррис пишет о том, как завоевать любовь дамы, то де Мён переходит к тому, как получить от дамы то, что нужно (то есть секс), не попав при этом в любовную ловушку. Вероятно, значение имеет и то, что Амур с самого начала изображается не пухлым младенцем, а юношей-охотником, чьи стрелы таят в себе большую опасность. Возможно, разница между двумя частями «Романа» на самом деле отражала недоверие к женщинам и сексу, нараставшее в обществе в течение всего XIII века.
Любовь Гвиневры сделала Ланселота тем, кем он стал, – рыцарем. Но она же помешала ему достичь высшей рыцарской цели. В одной из книг цикла «Вульгата», посвященной поиску Грааля, женщины, искушавшие целомудренных рыцарей Персиваля и Борса, в итоге оказываются дьяволицами. Будучи отвергнутыми, они исчезают в клубе дыма. Галахад, самый чистый рыцарь из всех, встречает на своем пути только девственниц – тех, кого он спасет, и ту, которая указывает ему правильный путь. Есть версия, что они олицетворяют добродетель души и даже фигуру самого Христа. (Что ж, авторами «Вульгаты», вероятнее всего, были монахи: это последний раз, когда легенды о короле Артуре попали в руки религиозных деятелей.) Единственной добродетельной женщиной, в противоположность морали более ранних времен, теперь оказывалась девственница. В последние десятилетия XIII века папа римский предписал провести расследование опасных взглядов, а парижский епископ Этьен Тампье выпустил ряд «Осуждений» с официальным выступлением против сочинений Андрея Капеллана.
Расширение свобод, характерное для XII века, сменилось все более суровым климатом века XIII с его мрачным представлением о самой природе человека. Историк Йохан Хёйзинга в каноническом труде 1919 года «Осень Средневековья» характеризует «Роман о Розе» как «бревиарий [то есть молитвенник] аристократии»[45], добавляя: остается лишь удивляться, что церковь, столь нетерпимая к инакомыслию, в течение стольких лет позволяла разрастаться его влиянию на умы. Не потому ли пресыщенный взгляд де Мёна на женщину – непостоянную, недостойную, одновременно лживую и легко поддающуюся обману – все больше совпадал со взглядами церкви? Вероятно, тема куртуазной любви могла иссякнуть уже тогда,