Матушку бы это задело, но я тайно радовалась, что мне не передались ее тонкие, вечно поджатые губы. И такой высокий лоб, что линия роста волос начинается чуть не на макушке.
Выходит, я кого-то напомнила господину ректору? Что ж… «призраком» быть не так обидно, как слизью, испачкавшей парадное крыльцо.
Я благодарно улыбнулась успокоившей меня леди и вдруг отчетливо ее вспомнила. Ксения Игоревна, из рода Карамзиных! Она приезжала пару лет назад в «Эншантель», чтобы отдать дань почившей мадам Буше, своей давней приятельнице.
Гуляла по розовому саду и сетовала, что на «фабрике милых кукол» мало что изменилось. Но радовалась, что старшекурсницам добавили практики и полезных дисциплин.
Помимо кулинарии и уборки мы теперь изучали свойства трав и варку снадобий. С некоторых пор опытная воспитанница «Эншантели» может приготовить не только наваристый суп, но и убойный яд. А у неопытной и суп будет отравой.
– Пойдемте, я представлю вас дальней родне, – любезно предложила леди, поправляя тугой пучок на макушке. – Они наверняка в комнате отдыха для преподавателей…
Виляющий зад саберши давно скрылся в лабиринте коридоров, подруги исчезли вместе с ним. Раз уж я все равно оторвалась от группы, не будет большой бедой сопроводить пожилую даму в учительскую и позволить представить меня всем, кому положено.
Кивнув, я оторвала руку от стены, придала телу ровное положение, выпрямила спину… И, сметенная новым видением, неожиданным и стремительным, рухнула на мраморный пол.
Жужжание в ушах нарастало, превращаясь в монотонный речитатив. Посреди темного роя мошкары крутилась монетка со странным символом. Горло настырно распирало всем, что я съела на завтрак. Богиня Судьба, пусть это закончится!
– Они хотят ее забрать… хотят забрать… – шептал кто-то моим голосом, жутко подвывая. – Они четвертуют солнце, и магия уйдет…
Падая, я больно ударилась виском о дверную ручку, потом впечаталась щекой в бесчувственный твердый мрамор… И теперь все лицо пылало. В сознании вспыхивали и гасли звезды, разлетались узорами из разбитых кристаллов и возвращали меня в реальность.
Я перестала видеть монету, кружащуюся в неистовом, диком танце вместе с роем зловонных мух. Вместо этого перед глазами плыли, искривляясь, потолок Петербургской академии и взволнованное лицо Карамзиной.
– Эрик! – ворвалось истеричное в мои уши. – Эрик, не смейте уходить, я вижу ваш плащ… Да помоги же, тролль тебя раздери!
– Это обязательно? – ленивое с другого конца коридора. – Оставьте ее там полежать. Пол холодный, через минуту придет в себя.
– Магистр-р-р Валенвайд! – Карамзина перешла на грозный рык.
Я хоть и не магистр, но даже у меня пальцы на ногах поджались.
– Эти эншантелевские куклы лишаются чувств от дуновения ветра… Предлагаете их всех в больничное перетаскивать? Устроим магический конвейер? – несмотря на презрительный тон, хозяин голоса приближался.
– Оставьте