В секунду он почувствовал, как что-то едва коснулось шеи, прикоснулось лишь краем ногтя, который еле щекочущим движение прошёлся под его кадыком… Не успев до конца набрать воздуха, – всё происходило очень быстро, но из-за повышенного адреналина время для Тоджо замедлилось: он ощущал обычно умещающиеся в миллисекунду, незаметные движения своего тела, поток воздуха уходящий в лёгкие, и движения волос в носу при вдохе, – щелчок камня под ногой, – но он не сделал и шага, – захват, и чья-то мощная рука сжалась вокруг шеи, обхватив её почти полностью, чьи-то пальцы едва не сомкнулись на затылке. Он почувствовал, как его шея в чьей-то руке превратилась в игрушку, хват стальной, он даже не подумал попробовать его разжать, да и страх не давал двигаться, и ноги, безвольно, немного приподнялись над землёю.
– Ну…привет, – сказал незнакомый голос из тьмы, тихим, протяжным голосом, в котором звучали гедонические нотки – щёлк – и один шейный позвонок сместился.
– Упс, – снова прозвучал голос и хватка слегка ослабла, а ноги приспустились носками на землю, – только не умирать, – всё также, предвкушающим, немного ругающим голосом добавил незнакомец и сам засмеялся от своих слов, всё тем-же гедоническим от наслаждения смехом, словно он получает извращённое удовольствие от своего же голоса и от своих же слов.
В тот момент Тоджо подумал, что перестал дёргаться (хотя сам он и не ощущал этого, но ноги извивались сами без его команды поскольку доступ к кислороду перекрылся настолько, что пока незнакомец не приспустил хват, глаза у Тоджо начали закрываться). Его пульс опустился с двух ста двадцати ударов в минуту до ста шестидесяти. Дыхание хоть и было частое, но более контролируемое, он начал воспринимать происходящее вокруг, он вспомнил где находится. Первое, что он увидел в этой тьме так два острых, сапфирово красных глаза, ярко переливающихся, почти горящих во тьме и смотрящих на него сверху.
– Ты пахнешь страхом и слабостью. А знаешь, что такое запах страха и слабости? – Это запах протухшей рыбы, которая коптилась под открытым солнцем весь день. Ты очень боишься… – (захлёбывающийся смех) – есть еда? – неожиданно и резко переключился он, словно всё предыдущее было неловкой прелюдией.
Тоджо запаниковал, он не знал, что делать. И вроде-бы нужно было ответить на вопрос, но внутренний порыв направлял его в бегство, он начал вырываться, но хват незнакомца не ослаблялся, а лишь усиливался. Тоджо затрясся, его тело извивалось, но это только доставляло ему лишь больше боли – паническая атака охватила его; он хотел закричать, хоть это и было бессмысленно, но рука, сдавливающая шею, позволила издать только слегка слышный хрип. – Я плохо слышу. Так что ты сказал?
Несмотря на то, что секунду назад, когда он приземлился, он чувствовал себя абсолютно