– И хотела к ней фату «как у Марии-Антуанетты»! – издевательски подхватила одна из портних.
Слушая их, Крячко с тоской представлял, что далеко от приторной красоты Petit Trianon, через пол-Москвы, его жена Наташа пекла румяные дрожжевые пироги с капустой, поглядывая в телевизор. И в ее домашних свитере, джинсах и уггах, малосольных огурцах, пирогах и жареной картошке для Крячко было больше красоты, чем в нарядной стайке юных созданий, живущих ради процента с продаж, которые сообща скармливают ему такую же приторную, как их пирожные, ложь. Крячко будто кожей чувствовал, что погружается в нее, как в густой и липкий ванильный крем.
– Переделка драгоценностей, вышивка фаты – странные желания для девушки, которая, судя по истории кредитной карты, абсолютно не ваш клиент. И как деревенщина, не знающая дизайнеров проекта «Подиум», – Крячко мысленно поблагодарил жену за выбор телепрограммы, под которую та привыкла готовить, – узнала среди товаров вашего ювелирного отдела копию подвенечного головного убора племянницы Николая II? И якобы принадлежавшую Марии-Антуанетте фату?
Девушки со страхом переглянулись. Администратор выбежала из кабинета, с ходу выпалив:
– Юлия Юрьевна скоро будет!
Девушки зашептались, а Крячко кивнул:
– Жду!
Полковник легко поднялся с надоевшего узкого кресла и взял с полки в ювелирном отделе украшение, сверкавшее, как кристаллы льда на солнце.
– То, что вы провинциально называете диадемой, – назидательно обратился он к менеджеру ювелирного отдела, – вообще-то тиара, незамкнутый подвид диадемы.
Девушка пристыженно опустила голову.
– Оригинал, – продолжал полковник, – изготовлен ювелирами Cartier из бриллиантов, платины и горного хрусталя. Узнать, что в современной копии подарка Феликса Юсупова невесте бриллианты заменены на бесцветные топазы и сапфиры, можно только в музее князей Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке. А то, что княгиня венчалась в фате, якобы принадлежавшей Марии-Антуанетте, писал в мемуарах сам Юсупов…
Где-то в глубине зала послышался тонкий звон дверного колокольчика на нитке жемчуга.
– Оля всегда хорошо готовилась, – раздался твердый голос, заставивший обернуться Крячко.
Полковник увидел кареглазую брюнетку средних лет, укутанную в норку пастельного оттенка и бежевый кашемир. Плавные линии одежды едва смягчали жесткость аристократически бледного лица: устойчивого подбородка, почти прямых бровей, высоких скул. «Волк в овечьей шкуре, – подумал Крячко. – Для разговоров с такой нужен хищник».
– Как вы внезапно окрепли нервами, Юлия Юрьевна! – Внутренняя дверь открылась, и в бутик вошел Гуров.
– Что угодно, чтобы помочь вам в поисках Олиного убийцы, – твердо ответила Паршина и, открыв перед оперативниками спрятанную в «птичьем» узоре обоев дверь в свой кабинет, обратилась к перепуганной Кузиной: – Елена Андреевна! Отнесите коллегам наших гостей свежий