– Там, кстати, никакого криминала? – перебил Крячко.
– Нет, – уверенно отозвался Портнов. – Я проверял. Утонули на реке Старая Сура. Мать захлебнулась. Отец не смог вытащить. Так и пошли ко дну вдвоем.
– Вот ведь судьба, – вздохнул Крячко. – Сначала родители, потом дочь. Да еще так страшно…
– Про жизнь ее тоже читать без слез невозможно. – Армине кивнула на книгу. – Голод и побои у бабушки, чей сожитель ее домогался, кстати. Избиение в праздник, о котором говорила тетка, не из-за забытой кофты произошло. Оля укусила этого тюремщика за руку, когда он к ней полез. Жизнь у тетки тоже была не сахар. Сплошная критика за «недостаточную интеллигентность», «вульгарный стиль мышления», «мещанство» – это я Ольгу цитирую, – пробелы в образовании. В общем, в столицу она подалась не от хорошей жизни.
– И тут мы переходим ко второму тому. – Крячко открыл обширную документальную биографию князя Юсупова, созданную на основе его неопубликованных архивов: четырнадцати тысяч писем членов клана, дневнике княгини Зинаиды Юсуповой, мемуарах Феликса Юсупова-старшего, его родных и друзей.
– О мытарствах до Паршиной и работе на нее, бесконечной гонке самообразования, – продолжил Портнов.
– А еще, – Армине нашла нужную страницу и повела пальцем вдоль ровной строки, – о мужчине, который тоже «вырвался из терновника колких слов и ранящего презрения. Но переплавил их в ответные остроты и сумел отомстить за свои обиды, и продолжит делать это, пока его не остановит сила преданной, исцеляющей любви». Уж не про Панча ли это?
– Почему женщины хотят жалеть того, кто убивает других женщин?! – возмутился Портнов.
– Да еще готовы спасать это чудовище ценой собственной жизни, – с грустью добавил Крячко.
Римме Васильевне Стародубцевой было восемьдесят восемь лет. Совсем юной она вышла замуж за ювелира, скупавшего краденые украшения и превращавшего их в произведения ювелирного искусства, которые поражали богачей сказочной, эклектичной красотой, строгим совершенством и гармоничной причудливостью исполнения. Созданные им колье, портсигары, серьги, кольца, запонки, броши, лампы, часы, таблетницы, заколки, фоторамки, булавки, театральные бинокли, даже пряжки туфель, пудреницы и карманные зеркала для партийных бонз и их жен в стиле осуждаемого за службу царям, но обожаемого в СССР Фаберже до сих пор то и дело всплывали в громких ограблениях, которые приходилось расследовать Гурову и Крячко.
Девочка из неблагополучной еврейской семьи, выросшая в местечке под нищим послереволюционным Витебском, Римма, которую предприимчивый Герман Германович выбрал в жены, стала для его бизнеса правильным Уолтером Кином. Тем, который бы не присваивал себе картины Маргарет, а продвигал их. Она превратила их квартиру на Патриарших в светский салон, где встречались крупные чиновники, бандиты и ищущие покровительства оперные старлетки и балерины. Здесь принимали напыщенную Галину Вишневскую и подозрительную Зою