Не успела я войти, как он перевернулся на кровати лицом вниз, чтобы не встречаться со мной взглядом. Блин, Рафаэль, давай поговорим, но он не отвечал, поэтому я стала его тормошить. Рафаэль, давай поговорим, не притворяйся, что спишь, сказала я, но он продолжал притворяться, пока не психанул и не сказал, что хватит уже, а потом вскочил, схватил меня за волосы и припечатал к стене. Я тоже в долгу не осталась – дала ему сдачи, поцарапала и укусила. Не смей поднимать на меня руку, сволочь. Но он все равно продолжил меня колотить: больная, сука, дура, больная, говорил он мне между ударами, а я все ай да ой… Потом он устал и ушел спать на диван, чтобы Леонель был у него на виду. Я же в слезах легла в кровать, но продолжила следить за ними краешком глаза: боялась, что Рафаэль сделает глупость и отвезет его обратно, но он ничего такого не сделал. Жалела я только о том, что вовремя не заметила, что он аутист.
На следующий день я подала Рафаэлю на завтрак его любимую яичницу с сальсой и сказала, что ума не приложу, с чего он решил, что у нас все должно быть, как у всех. Мне кажется, что так, как у нас, тоже нормально, Рафаэль, просто мы этого пока не поняли. Он посмотрел на меня как на дуру. Ты считаешь, что я не думаю головой, а я думаю – просто не так, как тебе хотелось бы. Он проглотил яичницу, вытер рот рукой и, прежде чем уйти, постучал мне по виску. А ты не думай, не надо, сказал он. Я злилась на него несколько дней, но через какое-то время заметила, что делаю то же самое с Леонелем. Думай, мать твою, думай… Но Леонель лишь раскачивался на стуле и, когда я ему надоедала, начинал биться об стену, чтобы я оставила его в покое. Думай, мать твою, думай – и я тоже стучала ему по виску.
Потом, пытаясь найти ответ, я решила, что все началось, когда мои двоюродные сестры начали обзаводиться детьми и в их домах денно и нощно стали орать младенцы. Сначала я перестала к ним ходить – ну некомфортно мне было у них, – а потом мы стали встречаться с Рафаэлем, и через месяц отношений я ему сказала, что хочу девочку, и спросила, что он думает по этому поводу, ведь он такой красивый, и дочка у нас будет красавица. Рафаэль заржал, толкнул меня в бок – завязывай, типа, с приколами, не то поверю. Ну так поверь, потому что я серьезно. Он сказал, что подумает, но черта с два. Так он промурыжил меня целый год.
Ну так что, ты подумал о том, что я сказала? Все еще думаю, сказал он и поцеловал меня, чтобы заткнуть мне рот. Блин, Рафа, я на полном серьезе говорю – но он все ржал и либо целовал меня, либо лапал. Я злилась, конечно, но терпела, потому что мне было страшно от него уйти: вдруг он станет меня преследовать, как остальные, поэтому я просто ждала, что однажды он скажет мне да.
Он звал меня своей девушкой, только вот поначалу мы почти не виделись: он работал на юге города и поздно возвращался домой, а по пятницам ходил с собутыльниками резаться в бильярд. Сначала я думала, что фиг с ним, пусть развлекается, его жизнь, но мне все это быстро перестало нравиться, потому