В вечернем воздухе была разлита спокойная ясность, которая смягчает боль человеческой души какой-то скорбной и вечной радостью. Ночь обещала быть столь же знойной, как и день.
«Все небо в звездах! – думал старик. – Нигде ни облачка! Ни одной дождинки!»
И снова опустил поднятую было голову. Затем, опять взглянув на небо, прошептал:
– Хоть бы одна росинка! Хоть капля жалости!
Он попытался еще раз снять цепь с крюка на колодце и не смог.
Туг он услышал голос, произнесший:
– Дедушка Мабеф, хотите, я полью ваш сад?
В то же время в изгороди послышался треск, словно через нее пробирался дикий зверь; из-за кустов вышла высокая худая девушка, которая остановилась против него, смело глядя ему в глаза. Казалось, это было не человеческое существо, а видение, порожденное сумерками.
Прежде чем дедушка Мабеф, который, как мы отмечали, легко приходил в смущение и легко пугался, мог произнести хотя бы один звук, девушка, чьи движения в темноте приобрели какую-то странную порывистость, сняла с крюка цепь, спустила в колодец и, вытащив наверх ведро, наполнила лейку, а затем добрый старик увидел, как это босоногое, одетое в драную юбчонку привидение стало носиться среди грядок, одаряя все вокруг себя жизнью. Шум воды, льющейся по листьям, наполнял душу дедушки Мабефа восхищением. Ему казалось, что теперь рододендрон счастлив.
Вылив одно ведро, девушка вытащила второе, затем третье. Она полила весь сад.
Когда она бегала по аллеям в развевающейся изорванной косынке, размахивая длинными костлявыми руками, черный ее силуэт чем-то напоминал летучую мышь.
Лишь только она окончила свое дело, дедушка Мабеф со слезами на глазах подошел к ней и положил ей руку на голову.
– Да благословит вас господь, – сказал он, – вы ангел, потому что вы заботитесь о цветах.
– Ну нет, – ответила она, – я дьявол, а впрочем, мне это все равно.
Старик, не ожидая ее ответа и не слыша его, воскликнул:
– Как жаль, что я так несчастен и так беден и не могу ничего сделать для вас!
– Кое-что вы можете сделать, – ответила она.
– Что же?
– Сказать мне, где живет господин Мариус.
Старик сначала не понял.
– Какой господин Мариус?
Он поднял свой тусклый взгляд, казалось, всматриваясь во что-то исчезнувшее.
– Да тот молодой человек, который прежде бывал у вас.
Тем временем г-н Мабеф усиленно рылся в памяти.
– А, да… – вскричал он, – понимаю, что вы хотите сказать. Стойте! Господин Мариус… барон Мариус Понмерси, черт возьми! Он живет… или, вернее, он там больше не живет… Ах, нет, я не знаю.
Разговаривая