Лена уже так долго держит в узде свой норов, что всплеск злости застает врасплох ее саму.
– Если Джонни что-то подобное удумает, – говорит она, – ему несдобровать.
– Я ж не говорю, что удумает. Не устраивай ему ничего, а то…
– Не буду я ничего ему устраивать. Когда я в последний раз кому чего, бля, устраивала? Но если начнет…
Норин садится на корточки, глаза злые.
– Да едрить твою, Хелена. Голову мне не откусывай давай. Я за вас двоих беспокоюсь, вот и все.
– Не буду я, нахер, замуж выходить чисто на тот случай, что Джонни Редди еще больший козлина, чем я про него думала.
– Я одно хочу сказать: стоит это прикинуть. Справишься? Вместо того чтоб беситься.
– Ладно, – через секунду говорит Лена. Отворачивается, берется перекладывать “Кит-Кэт”. – Так возьму и сделаю.
– Едрить твою, – не вполне себе под нос бормочет Норин и пристукивает банкой с вареньем, загоняя ее на место.
В лавке жарко, а Норин своей возней потревожила пыль, и та вьется в широких полосах солнечного света из окон. Нелли тихонько поскуливает у двери, но вскоре сдается. Снаружи кто-то из парней испуганно вскрикивает, девчонки разражаются неудержимым счастливым смехом.
– Ну вот, – говорит Лена. – Готово.
– Ай какая молодец ты, – отзывается Норин. – Поможешь вот с этой полкой? У тебя с табуретки хватит роста, а мне иначе придется стремянку тащить, а перед ней одежда с распродажи навалена.
– У меня собаки на улице, – говорит Лена. – Надо их домой отвести и напоить, а то они усохнут напрочь. – Не успевает Норин предложить ее собакам воды, Лена подравнивает напоследок стопку “Дейри Милк” и уходит.
Келу Ленин визит облегчения не принес. Он отчасти надеялся, что она, зная Джонни и эти места, найдет что сказать простого и успокоительного насчет возвращения Джонни – такого, что прояснит ситуацию и низведет этого кента в ранг мелкого временного неудобства. То, что сам Кел ничего придумать на этот счет не может, мало что значит: ему, прожившему больше двух лет в Арднакелти, иногда кажется, что на самом деле понимает он это место даже меньше, чем в первый день по приезде. Но если ничего успокаивающего не может сказать даже Лена, значит, такого просто нет.
Кел справляется со своим беспокойством привычным способом, то есть работой. Ставит в “айподе” “Мертвый юг”[14], врубает колонки погромче, умелое нервное банджо задает бойкий ритм, а Кел берется строгать сосновые доски к новой стойке под телевизор для Норин. Пытается прикинуть, сколько с нее за это взять. Ценообразование в Арднакелти – дело тонкое, прочно завязанное на общественном положении обеих сторон, степени их близости и масштабах предшествовавших услуг, оказанных друг другу сторонами. Если Кел промахнется, в итоге может оказаться, что он либо сделал предложение Лене, либо смертельно обидел Норин. Сегодня его тянет попросту сказать ей, чтоб забрала эту хрень за так.
Он решил, что спрашивать у Трей о Джонни не будет ничего. Первый его порыв был начинать наводящие и прощупывающие разговоры, но все нутро