– Как же! Просит заехать на фельдшерские курсы и за граммофонными пластинками.
– Что ж ты?
– Ну конечно, я моментально. Сейчас же лечу, как молния.
– Однако слушай… Брось глупости. Поговорим о серьезном. Ты едешь завтра в Павловск? Будет Мушка и Дегтяльцева.
– Вам телеграмма, – сказала горничная, просовывая в дверь руку.
Шелестов взял телеграмму и, заинтересованный, развернул ее.
– От кого? – спросил Лошадятников.
– Ну конечно же… от Ильи Перепелицына. «По некоторым обстоятельствам выезжаю сам Петруша встреть меня на Николаевском вокзале завтра утром Илья Перепелицын».
– Шелестов?!
– Ну?
– Ведь он дурак?
– Форменный.
За окном заиграла шарманка.
Лошадятников поморщился, вынул пятак, завернул его в телеграмму Ильи Перепелицына и выбросил это несложное сооружение за окно. Потом обрушился всей тяжестью на кровать рядом с Шелестовым и деловито спросил:
– Сегодня свободен?
– По горло. В двенадцать – отель «Де Франс», в половине второго – банк, в четыре – к Уржумцеву, семь – у Павлищевых и десять – Крестовский.
– И у тебя не выберется времени погоревать о судьбе акушерки Звездич и поведении Пальцева?
– Что делать! Такова участь о. Ионы, – вздохнул Шелестов.
Через три дня Шелестов получил письмо:
«Дорогой Петруша! Я страшно перед тобой виноват. Ты, наверно, очень удивился, приехав на вокзал и не найдя меня. Очень перед тобой извиняюсь. Дело в том, что обстоятельства изменились и я должен остаться еще на две недели. Но ты не беспокойся – я сообщу тебе точный день выезда. Пластинки куплетиста Бурдастова я еще не получил. Не знаю почему: вероятно, задержка в дороге. Можешь представить – о. Иона узнал обо всем, и вышел большой скандал. У нас открылся новый биоскоп – уже по счету третий. Помнишь Киликиных? Их недавно описали. Никеша очень просил тебе кланяться. Он еще здесь. Твой Илья Перепелицын».
Прочтя это письмо, Лошадятников сказал:
– Знаешь, твой этот Перепелицын начинает мне нравиться. Роскошный юноша!
Три долгих месяца пронеслось над головами Шелестова, Лошадятникова и Перепелицына.
Однажды вечером Шелестов и Лошадятников заехали за Перепелицыным, не попавшим ни на фельдшерские, ни на политехнические курсы, а просто жившим в столице на те 100 рублей, которые присылали ему родители.
– Перепелка! – сказал, входя, Шелестов. – Вот тебе письмо. Я внизу у почтальона взял на твое имя. Из Чугуева.
– От кого?! Решительно недоумеваю…
Перепелицын пожал плечами и распечатал письмо.
– «Дорогой Илюша, – прочел он. – Тебе все кланяются. Пишу тебе это я, Никеша… Голубчик, большая к тебе просьба: заезжай в какой-нибудь магазин фотографических принадлежностей и узнай, сколько стоит «Кодак». Если недорого – вышли наложенным платежом. Еще просьба – вышли дюжину открыток с