Отношение – это взаимность. Мое Ты влияет на меня так же, как я влияю на него. Мы учимся у своих учеников; наши произведения, наши труды создают нас. «Зло» становится откровением, когда его касается священное основное слово. Как воспитывают нас дети, как воспитывают животные! Необъяснимым образом вовлекаемся мы в поток всеобщей взаимности.
– Ты говоришь о любви так, словно это единственное чувство, существующее между людьми, но имеешь ли ты право брать в пример только любовь, если существует еще и ненависть?
– До тех пор, пока любовь «слепа», до тех пор, пока она не видит целостную сущность, она не является подлинным выражением основного слова отношения. Ненависть по самой своей природе слепа; ненавидеть можно лишь часть какого-либо существа. Тот, кто видит целостное существо и принужден его оттолкнуть, находится уже не в царстве ненависти, а в области, где возможность говорить Ты ограничена человеческой природой. Бывает, что человек не в состоянии сказать своему визави основное слово, которое всегда включает в себя отношение к этому человеку; тогда приходится отвергнуть либо другого, либо самого себя. Это преграда, в столкновении с которой познаётся относительность вступления в отношение, преодолеть которую можно только устранением преграды.
Однако непосредственно ненавидящий ближе к отношению, чем человек, лишенный и любви, и ненависти.
Однако возвышенная печаль нашей судьбы заключается в том, что каждое Ты нашего мира неизбежно становится Оно. Присутствие Ты в непосредственном отношении могло быть исключительным и уникальным, но со временем – оттого что выработало свой ресурс или потому что было лишь средством – Ты становится объектом среди других объектов, пусть даже самым благородным, но лишь одним из многих, объектом, помещенным в отведенные ему меры и границы. С одной стороны, произведение искусства есть воплощение в действительность, а с другой – лишение его действительности. Истинное созерцание скоропреходяще; природная сущность, которая только что открывалась в таинстве обоюдного взаимодействия, снова становится доступной описанию, расчленению, упорядочению; становится точкой пересечения множества закономерностей. Да и сама любовь не может долго удерживаться в непосредственном отношении; она, конечно, продолжается, но в смене своих явных и скрытых проявлений (актуальности и латентности). Человек, бывший до этого уникальным и неразложимым на свойства, не просто был дан, но присутствовал, был доступен не опыту, но прикосновению, снова становится Он или Она, становится суммой свойств, доступным исчислению количеством. Я снова могу вычленить из него