– Все так говорят.
Думаю, что у меня будут проблемы: языковой
барьер; бывшая сотрудница (если учесть мою 6-
месячную практику в органах); социальный статус.
Они уже придумали, что служанку убили. Для них это
выглядит примерно так: люди из высшего общества
убили простую женщину из народа – такую как мы. Тут
что-то доказывать, бесполезно, они не поверят.
Почему, собственно, я должна доказывать,
объясняться? Время покажет, кто есть кто. Одна
из женщин предложила:
– Давайте чифирь ставить за знакомство.
Так называют очень крепкий чай, которые пьют
заключенные, особенно мужчины.
– Нет, надо дождаться Чойгану, когда проснется.
Пока я осматриваю быт камеры, по поведению
других угадываю иерархию в камере. В камере пять
двухъярусных коек, четырнадцать женщин. Невероятно,
как в таком маленьком пространстве живут
четырнадцать женщин, со мною уже пятнадцать. Камера
переполнена, куда меня положат, мой матрас все еще
лежал возле дверей. Они что, по очереди спят?!
О бытовых условиях и говорить нечего. Туалет
в камере огорожен стенкой высотой примерно
1,5 метра, остальная часть до потолка занавешена
тряпкой. Горячей воды нет, на батареях сушится
одежда, часть потолка в каплях от влаги. «Запросто
можно туберкулезом заболеть», – думаю я.
Отсутствует телевизор и даже радио. Абсолютно нет
никакого контакта с внешним миром.
Просыпается эта Чойгана. Женщина среднего роста,
волосы ниже плеч, лицо симпатичное, в движении нет
женственности, а наоборот, показное покачивание
тела и небрежность, возможно, не раз отбывала
наказание. По внешнему виду возраст около
сорока лет.
Вся камера садится за стол, и из одной кружки
начинают по очереди пить чифирь. К кому подходит
кружка, та представляется – имя, возраст, откуда
родом, статья, подследственная или осужденная,
делает глоток и передает дальше. Подошел мой черед,
я так же представилась, женщины искренне были
удивлены, что мне за сорок. Я пригубила чифирь
и отказалась от предложенной сигареты, так как
не курила.
– На воле где ты работала?
– Генеральным директором агентства недвижимости
и туризма.
Видимо, хотели убедиться, работала ли я в
милиции.
Оказывается, все попали в тюрьму в первый раз,
кроме Чойганы, которая осуждена за убийство
на девять лет. Возраст двадцать семь лет. Она мне
тоже сделала замечание, что я не разговариваю
на тувинском языке. Я говорю:
– Разве это проблема, главное я понимаю.
А значит, могу общаться с вами.
– Сегодня отдыхаешь, завтра встаешь на дорогу,
девчонки