Бросил нам с шофером ящик тушенки, и остались мы одни без связи. Обещал, что за три дня кто-нибудь да приедет с другой машиной. Мы неделю прождали. В кабине спали, жрали одну тушенку. До деревни три километра, а в те годы в магазин хлеб если и привозили, то через пять минут уже ни одной буханки не оставалось. От нечего делать мы с шофером в карты играли. Игрок из него никудышный, да и играть приходилось только на интерес. Что у солдата выиграть можно? Я его и поил, и кормил. На восьмой день я не выдержал и пошел звонить. Десять километров до почты пешком отмахал. Единственный телефонный номер, который у меня был, – в доме родителей командира роты. Повезло, на него и нарвался. Он только вчера на новое место дислокации прибыл и за успешно выполненное задание на три дня на родину укатил. «Никто за тобой не приедет, – так и сказал мне, – про машину твою никто и не вспомнит. Тут такой бардак творится, что если кто десять танков по дороге потеряет, то и их пропажи не хватятся». Я еще было заикнулся, мол, авиабомбы на дороге не оставишь – не тюк соломы. А он мне: «Проявляй военную смекалку». Я и проявил. За оставшуюся тушенку нанял в дорожно-ремонтном управлении экскаватор и закопал на хрен все бомбы возле дороги. А машину колхозу подарил. Они меня и шофера моего за это до Смоленска подбросили.
Брук молча выслушал Виктора и вновь пожал плечами:
– История как история. В начале девяностых такое повсюду творилось. Что за авиабомбы ты белорусам на память о себе оставил?
– С отравляющими веществами – химические. «Зорин» или «зоман», теперь точно и не вспомню. Так обрадовался, когда от них избавился, что сразу и забыть постарался.
– Предлагаешь купить?
– Почему бы и нет?
Брук задумался, вертел в руках золотистую зажигалку.
– Не мой профиль. Я законы стараюсь не нарушать. Торгую только разрешенным, тем, на что документы имеются, а химическое оружие запрещено, да и документов у тебя на него нет. Ты хоть место-то найти сможешь? – без особой последовательности поинтересовался Брук.
– С закрытыми глазами. За неделю, что там сидел, я каждый камешек, каждый ориентир запомнил.
– Верю... Ты мне свой телефонный номер оставь на всякий случай.
Виктор принялся хлопать себя по карманам, беспомощно развел руками:
– Ни бумаги, ни ручки.
– Конечно. Это ты, когда капитаном был, с планшеткой не расставался. Диктуй.
В руке Брук сжимал мобильник и сосредоточенно, переспрашивая, вводил цифры одну за другой.
– Готово, – сказал он и сдвинул манжет. – Время не ждет. Рад был видеть. На свой клад особо не рассчитывай. Вряд ли он кому понадобится. – Выдержав паузу, Владимир полез в карман, сунул тысячную купюру под пепельницу и еще три положил перед бывшим приятелем. – Бери, по глазам вижу, что денег у тебя сейчас не густо, а для меня три бумажки – пыль.
– Я отдам, – нерешительно произнес Виктор, привыкший возвращать долги.
– Не надо. Будешь пить, первую рюмку выпей за мое