Она ухмыльнулась и сказала:
– Паспорт давайте.
– У меня нет с собой документов, – вмешался я.
– Без паспорта не примем, – отрезала девчушка.
Мишаня вынул из кармана кошелёк, достал оттуда пятитысячную купюру и отдал ей. Она взяла бабло и скомандовала:
– Идите в пятый кабинет, с остальным потом разберёмся.
Я покостылял по коридору в сопровождении Мишани и отворил дверь с табличкой «Хирург». В помещении за широченным столом восседал упитанный дядька средних лет с пышными усами. Я приспустил шорты и вывалил фиолетовую булыгу. Он присвистнул, покачал балдой и задал вопрос:
– Как вас так угораздило, молодой человек?
– С кровати упал, – пробухтел я.
– Как-то поправить можете? – встрял Мишаня.
– Можем, конечно, – ответил врач, – нужно операцию делать.
– Сколько? – без обиняков спросил Мишаня.
– Наркоз, палата, сама операция. 75 000.
Мишаня тут же отсчитал банкноты и протянул их доктору.
– Нет, голубчик, деньги несите в регистратуру. А вы, – обращаясь ко мне, – направляйтесь в шестую палату.
Дядька клацнул по кнопке стоявшего на столе телефона и распорядился:
– Марина, заскочи ко мне.
Марина, юркая барышня с копной рыжих волос, отвела меня в палату, попросила переодеться в больничный халат и ушла. Через несколько минут наведался Мишаня, забрал ключи от моей квартиры, хлопнул по плечу и усвистал за паспортом. Я облачился в халат и, кряхтя, примостился на койку. На соседней кровати спал мужик со здоровенной повязкой на носу. Открыв пасть, он громогласно храпел, периодически причмокивая губами.
Марина не заставила себя долго ждать. Она заглянула в палату, бросила: «Идёмте», и, следуя за ней, я очутился в операционной. Там уже находились два врача: уже знакомый мне хирург и плюгавый мужичок под полтинник, оказавшийся анестезиологом. Он выяснил, нет ли у меня аллергии на наркоз, и, как только я расположился на кушетке под круглой лампой, воткнул мне в вену иглу, к которой была приделана трубка от капельницы. Затем мужичок приставил к моему рту маску, и я успел вдохнуть буквально пару раз, прежде чем операционная закрутилась сверху вниз, как искажённое помехами изображение на экране телевизора, и исчезла в пустоте.
27.
Я пришёл в сознание оттого, что меня тормошила Марина, приговаривая:
– Просыпайтесь, Юрий, просыпайтесь, – заметив, что я открыл глаза, она спросила. – Как себя чувствуете?
– Нормально, – просипел я в ответ и прочистил горло.
– Замечательно, – констатировала она и вышла за дверь.
Я лежал на койке в палате, накрытый простынёй. Было такое ощущение, будто меня разбудили посреди крепчайшего сна. Когда такое происходило в повседневной жизни, я гневался. А в тот момент меня почему-то обуяло безграничное умиротворение.
На соседней кушетке сидел мужик с блямбой на шнобеле и пялился в зомбоящик. За окном было