– А вы смелый, Летов, – сказал он. – Но мне интересно узнать, как вы запоете, когда потеряете свою контору. Я…
– Контора в моей собственности, – перебил его я. – Мы с Брагиной уже провели куплю-продажу. Имущество сейчас регистрируют.
Для Нойзмана это был удар ниже пояса. Американец злобно зыркнул на меня.
– Твоя ложь не поможет тебе, Нойзман. Делай что хочешь, но в твоих планах я участвовать не буду.
– Позвольте, – вмешался деликатно Шнепперсон.
– Что?! – Грубо гавкнул на него Нойзман.
– Тише, следи за тоном, – проговорил я, глядя американцу в глаза. – Ты говоришь не со своим подчиненным.
Лицо Нойзмана сделалось еще жестче. Черты его обострились. Он выходил из себя и даже не пытался этого скрывать. Американца бесило, что его план мало по малу срывается. Его злость меня даже порадовала. Мерзковатая ухмылка с концами стерлась с физиономии американца.
– Что ты хотел сказать, Шнепперсон? – Обратился я к юристу.
– Вот тут наш ответ на ваше письмо, – юрист робко положил на стол свою печатную «поэму». – В нем полностью раскрыта наша позиция по данному делу. Письмо одновременно является и досудебной претензией.
Он стал листать страницы, пока не добрался до самой последней.
– Вот. Мы требуем сохранить договор в первоначальной редакции. Иначе готовы обратиться в суд за защитой наших прав.
Американец мрачно посмотрел пункты под большим, печатным словом: ТРЕБУЕМ.
– Я ознакомлюсь с ним, – сказал он холодным как сталь голосом. – Вы свободны. На этом наша встреча окончена. Уходите из моего кабинета. У меня есть еще дела.
– Подожди за дверью, Шнепперсон, – попросил я. – Пожалуйста.
Юрист кивнул, воспитанно кашлянул. Потом встал, собрал свои бумаги и вышел из кабинета.
– Я сказал, уходите, – напомнил Нойзман. – Вас это тоже касается, Летов.
Я подался к американцу, пристально посмотрел ему в глаза.
– То, что ты наплел Марине, не помогло. Твоя бесхитростная ложь попала в молоко. Ты нас не разделишь, Нойзман. Как бы ни старался. Да и весь твой план летит псу под хвост.
Американец надул ноздри своего тонкого, прямого носа. Неприятно поджал губы. Однако он не ответил мне. Ему просто нечего было сказать.
– Сейчас я скажу тебе, как будет, – продолжил я, откинувшись на спинку. – Мы продолжим работать на комбинате на прежних условиях. Мне плевать, что ты директор, Нойзман. Я не выпущу с предприятия ни единой левой машины. Ни единого зернышка без документов. Недам ни единому помещению, не отмеченному на плане охраны, появиться внутри комбината. Чтобы ты там ни задумал, я тебе не позволю это осуществить.
– Вон, – прошипел он.
– Или же мы можем отправиться в суд, – продолжал я, проигнорировав его слова. – И в худшем случае ты останешься без охранного агентства. Это будет твой небольшой промах. Думаю, начальство такого не оценит.
– Вон! – подскочил Нойзман, указав пальцем на дверь. – Уходите! Или