– Ты говорил, что они мучаются от расплаты! Что они готовы молить о смерти! – прорычал Филипп, пыхтя от злости.
– Данталли? – рассеянно спросил Ланкарт.
– Да! Но этот не издал ни звука! По нему не видно, что он хоть что-то чувствует! Он обязан был расплатиться за контроль, но ничего не произошло!
Ланкарт задумчиво нахмурился. Новость Филиппа заставила его наконец отвлечься от мыслей о румянце и отмести прочь возможные способы сохранить эту живую особенность после смерти.
– Выходит, нам достался данталли из терпеливых. Это интересно.
В голове Ланкарта родилось множество теорий о том, как выносливость пойманного существа скажется на его способностях: какие изменения претерпят его силы после воскрешения, сумеет ли он управлять мертвыми, на кого будет распространяться его дар? При условии, конечно, что этот дар удастся сохранить. Прежде Ланкарту никогда не приходилось воскрешать иного – только людей, с которыми приходилось кропотливо работать, чтобы не дать им утратить большую часть своей личности.
– Он ничего не чувствовал! – снова воскликнул Филипп.
– Он не может ничего не чувствовать. – Ланкарт не повышал голос, но в нем прозвучал раздраженный напор, от которого гнев Филиппа поутих. – Если тебя это утешит, ему было больно. Просто он, судя по всему, умеет этого не показывать.
Филипп скрипнул зубами и сжал кулаки.
– Из-за таких, как он, я лишился жизни, и…
– А из-за меня до сих пор топчешь Арреду своими ногами. Что дальше?
– Заставь его страдать! – отчаянно закричал Филипп.
– Вот еще, – фыркнул Ланкарт. – Я дал тебе возможность посмотреть на расплату. Если ты ее не увидел, значит, тебе не повезло. Успокойся и не мешай мне работать.
У Ланкарта в распоряжении было все время мира, и он давно разучился чувствовать, каково это, когда кто-то мешает. Однако он продолжал пользоваться этим человеческим понятием, чтобы чаще потакать своему настроению и желанию уединиться.
Филипп опустил голову, губы обиженно надулись.
– Возвращайся к пленникам и охраняй их. Из клетки они вряд ли куда-то денутся, но все же надзор не помешает.
Филипп недовольно кивнул и покинул дом некроманта.
Глава 22
Толстые и прочные прутья клетки располагались близко друг к другу: ни перепилить их, ни сломать, ни пролезть между ними не представлялось возможным. Открыть изнутри тяжелый навесной замок также не было ни единого шанса.
Несмотря на безвыходное положение Аэлин всю ночь пыталась продумать план побега, с досадой косясь на недосягаемое оружие – саблю Мальстена, ее паранг и стилет, воткнутые в землю рядом с дорожными сумками. Молчаливое присутствие Филиппа, раздраженно позвякивающего ключами от клетки, мешало ей рассуждать ясно. Он пугал ее. Как и пленники, он не сомкнул ночью глаз, будто не нуждался в отдыхе. Жадным коршуном он следил за каждым движением Мальстена, не обращая