– Груз из Галаарда уже прибыл? – с улыбкой уточняю, поскольку знаю, что отец никогда не забывает привезти для меня те маленькие сладко-острые корневища диковинных заморских растений, из которых наша кухарка стряпает самое вкусное в мире печенье!
Останавливаюсь, вспомнив подробность из своего сна. Тот человек, «Кристоф», он что-то говорил про Галаард… он спросил не из Галаарда ли тот иностранец, что пришел мне на помощь!
Как странно…
– Да, прибыл ещё вчера, – отзывается отец из спальни.
– Папа… а в Галаарде не говорят на нашем языке? – облачаюсь в платье с помощью Игги, но при этом указываю служанке на дорожный плащ с капюшоном: чтобы та его подала.
– Наш язык там изучают. Но в основном, конечно, говорят на своём, – звучит ответ, – а почему ты интересуешься?
– Я… просто так, – выхожу, уже одетая, держа в руках дорожный плащ, – папа, выделите мне пару стражников: я хочу дойти до площади.
– До площади? Ты же никогда там не гуляла, – хмурится отец.
– Я захотела прикупить себе чего-нибудь. Какую-нибудь безделушку. Это сейчас модно среди знати, да и мне нужно развеяться, – сама не понимаю, почему говорю всё это, но…
Хочу удостовериться во всём лично.
– Хорошо, пойдём со мной, я выберу охрану сам, – кивает отец.
И я первая выхожу из комнаты, после чего спускаюсь по лестнице, сталкиваясь лицом к лицу с Рафаэлем.
– Вайолет! Что за представление ты устроила вчера в том дешевом трактире?! – вопрошает мой жених, вынуждая меня застыть с непроницаемым лицом.
– Доброе утро, Милорд, – сухо приветствует Рафаэля отец из-за моего плеча.
– Барон, – осекается жених, встретившись с ним взглядом, – прошу прощения за свою грубость по отношению к леди Вайолет. Я был слишком взволнован и позволил себе лишнее.
– Это так. Моя дочь совершила ошибку вчера вечером, но уже успела покаяться в этом и хотела попросить у вас прощения. Однако, в данный момент я склонен отложить ваш разговор. А вас, Милорд, прошу пройти в мой кабинет.
Рафаэль кивает, не глядя на моего отца и поднимается по лестнице. А мы спускаемся вниз.
– Вы заступились за меня, хотя знаете, что мы оба позволяем себе опускать формальности во время наших бесед, – замечаю негромко.
– Это позволительно, когда вы наедине: я не хочу и не буду контролировать вас в этом случае. Но кричать на мою дочь в моём же доме при мне и при слугах… – цедит отец, кивая последним, чтобы те открыли перед ним дверь, – он может быть претендентом на престол, наследным принцем, да хоть самим королем – повышать голос на тебя он не имеет права!
– Какой вы у меня принципиальный, оказывается, – фыркаю, по-новому взглянув на родителя.
Раньше он не встревал в наши дела. Никогда.
Что изменилось? Это из-за того, что я, наконец, вошла в Комнату Памяти мамы?
– Ради тебя я пойду на многое, Вайолет. Не думай…