– Теперь по старой русской традиции надо подраться! – Николай встал и стал закатывать рукава пиджака. – Кто на меня?! Выходи по одному!
– Ну, я! – грузно поднялся Милов.
– Иди сюда! – Николай сделал несколько пробных ударов кулаками по воздуху.
Милов сделал шаг, но, зацепившись за ножку стула, рухнул, как подкошенный.
– Я вам помазанник божий, а не хрен собачий! – торжествовал Николай. – Так будет с каждым, кто против меня!
Милов лежал, не шелохнувшись. Лишь могучий храп, огласивший подвал, свидетельствовал о том, что он не умер.
– А ты чего тут расселся?! – Николай повернулся к по-прежнему глупо улыбающемуся Швейку. – Пила есть?
– Нет!
– А по морде не хочешь?! –Николай принял боксерскую стойку.
– Постыдился бы при детях! Окаянный! – вопила Аликс.
Николай схватил графин и сделал приличный глоток.
– Сил моих больше нет! – Аликс бросилась к выходу. Следом за ней гуськом устремились дочери.
Николай бросил им вслед канистру, которая с грохотом ударилась о стену.
Аликс громко взвизгнула и захлопнула за собой дверь.
– Где моя пила?! – в один прыжок Николай оказался возле Швейка и рывком поднял его со стула. – Я же тебя просто убью!
– Ты не волнуйся! Здесь у меня пилы нет, но я знаю, где ее найти! – сработала у Швейка солдатская смекалка. – Ты пока поспи с пол часика, а я тебе ее принесу.
– Хорошо. Посплю, но только не больше пяти минут! – Николай и сам чувствовал, что силы оставили его. – А ты давай, чтобы одна нога здесь, другая там!
Бывший император подстелил пиджак и растянулся на полу. Через секунду еще один храп присоединился к мощному хору Милова и Гитлера.
Швейк тоже зевнул, но перед тем, как лечь спать, отстучал телеграмму:
Москва. Кремль. Политбюро.
Сверхмолния. Вне всякой очереди. Совершенно секретно.
В связи с необходимостью представления дополнительных доказательств судом объявлен перерыв до завтра.
Глава 6. Два одиночества
Юровский прошел в купе и запер дверь. Вокруг железнодорожного вокзала дымились костры. Возле них грелись красноармейцы.
– Что ж, воюйте! – подумал про себя Юровский. – Добивайтесь правды и справедливости! Бог вам в помощь! А меня считайте вышедшим на инвалидность по психическому заболеванию в связи с долговременным пребыванием в семье Романовых!
Он удовлетворенно засмеялся, достал из кармана фляжку с коньяком и с удовольствием сделал глоточек. Подержал во рту обжигающую жидкость, ощущая аромат букета. Коньяк был хороший, французский, и тепло побежало по сосудам, достигая самого сердца и согревая его.
– Как же все-таки хорошо жить, когда рядом нет ни Аликс, ни Николая! – подумал Юровский и взглянул на часы. До отправления поезда оставалось еще несколько минут.
Один из красноармейцев у костра стал наяривать что-то веселое на гармонике, несколько человек пустилось в пляс.
Юровский