Там, куда Варвара письмецо отправили, что-то не спешили принимать меры по её сигналу. Надя уже благополучно разрешилась мальчиком, прежде чем в инстанциях смекнули, по-видимому, в чём дело.
…Надя сидела на краешке жёсткого стула перед молодым лейтенантом в его небольшом кабинете в здании, что находилось на площади Дзержинского, ни жива, ни мертва. Ежели её сейчас заарестуют, что же с сыновьями будет? У неё ж мал-мала меньше, одному и года нет, другому только третий пошёл недавно.
– Ну что, Говорук, рассказывай, как ты дошла до жизни такой, – спокойно начал лейтенант, закуривая папиросу и с наслаждением затягиваясь.
– До какой такой жизни? – Надя сделала вид, что не понимает, о чём её спрашивают.
– Будешь дурочку строить из себя, отправлю в камеру, – лейтенант вдруг хлопнул ладонью по столу так, что даже пепельница подскочила.
– За что в камеру-то? Я ничего такого не сделала, товарищ лейтенант! – плаксивым голосом отозвалась Надя.
– Тамбовский волк тебе товарищ! – громыхнул чекист. – Для таких, как ты, я гражданин лейтенант. Не делала она ничего. А кто от немца щенка прижил?
– Я щенков не рожаю. И вовсе мой сын не от немца! – Надя решила ни в чём не сознаваться. Макса уже в стране не было. А кто докажет, что она была с ним в близких отношениях? Конечно, они могут ничего и не доказывать, просто упрячут её в тюрьму и всё…
– Ишь ты, а от кого ж твой… – лейтенант, видимо, не нашёл подходящего слова, а вновь называть ребёнка щенком почему-то не стал. – В общем, так, за связь с немцем посидишь несколько лет в лагере, там и вспомнишь, от кого родила.
Такой поворот событий не смутил Надю. Она уже давно представляла себе, что рано или поздно подобный разговор состоится, достаточно было одного взгляда на рожу этой стукачки Варьки Стёпиной. Как попробовать отговориться она решила загодя. И хотя дорожка, на которую она собиралась ступить была скользкой и очень опасной, но другой-то не было. Точнее была – в лагерь.
– Ребёнок мой от советского гражданина, – заявила она и добавила: – Между прочим, офицера и члена партии.
– О как, – недобро ощерился лейтенант. – Ну, об этих словах ты ещё крепко пожалеешь, это я тебе гарантирую. Как фамилия твоего офицера и члена партии, ну, называй, я жду?
– У него вообще-то семья, не надо бы…
– Ты мне дурочку не строй, говори фамилию, сука!
– Он высокий чин… в МГБ… – как бы через силу проговорила тихо Надя, опустив глаза.
– Что-о-о? Ах вот ты куда полезла, гадина! Да я тебя сейчас за клевету… – лейтенант привстал было со своего места и тут же рухнул обратно, сражённый точно пулей названной Надей фамилией.
– Рюмин…
У лейтенанта челюсть отвисла. Некоторое время он растеряно глядел на сидевшую перед ним женщину не в силах сказать и слова. И лишь минуту спустя тихо проговорил, словно уточняя:
– Михаил Дмитриевич?
Надя кивнула. И словно в пропасть