Спустя несколько минут лорд Ирвин, метнув на дочь уничтожающий взгляд, жестко выдавил:
– Конечно, отвезу ее к мужу. Ведь теперь Гортензия-Беатрис замужем, так что ни о чем другом не может быть и речи.
– Как бы там ни было, советую вам, лорд Ирвин, захватить с собой копию из церковной книги о записях брака, – Чарльз Харрис кивнул на лист бумаги в руках отца девушки. – Может статься, что маркиз Бристол не признает свою жену.
– Боюсь, ему придется признать Гортензию-Беатрис своей женой, – уверенно проговорил хозяин роскошного трехэтажного дома, расположенного в центре города.
– По закону она теперь маркиза Бристол, о чем и сообщает этот документ. Поэтому их брак самый настоящий. В этом вы можете быть вполне уверены, – промолвил священник, пытаясь развеять сгустившиеся над головой юной леди тучи.
– Прекрасно, – холодно выдавил лорд Ирвин. – Надеюсь, маркиз Бристол оставил вам свои координаты. Я хочу найти его.
– Разумеется, – отозвался Чарльз Харрис, взглянув на юную леди. – Он сейчас пребывает в своем родовом замке Бристол-Касл, который находится в окрестностях Херефорда. Впрочем, это очень далеко от Ившема.
– Значит, маркиз живет в западной части Англии, – констатировал лорд Ирвин, не сводя со священника глаз.
– Да, милорд, – подтвердил тот.
Судя по лицу лорда Ирвина, он в эти минуты думал о человеке, который дерзко посмеялся над его дочерью, приняв ее за крестьянку. Видно, он рассчитывал, что все ему сойдет с рук. Священник тяжело перевел дух и вытер вспотевший лоб платком.
– Полагаю, вам надо поспешить, лорд Ирвин, чтобы застать маркиза в своем замке, – сказал Чарльз Харрис, видя озабоченность хозяина особняка. – Явно он там надолго не задержится.
– Весьма признателен за совет, – сухо бросил лорд Ирвин. – Что ж, вы отлично выполнили свой долг, обвенчав мою дочь с негодяем. Мне нечего вам сказать. И если вы уже закончили, то, зная, как вы заняты, не смею вас больше задерживать.
Когда Чарльз Харрис, низко кланяясь, удалился, несколько оскорбленный нелюбезным приемом своего прихожанина, лорд Ирвин едва сдерживался, чтобы тут же не накинуться на свою дочь с кулаками.
«Проклятие! – ругался он про себя. – Сейчас я должен пожинать плоды потворства ее капризам».
Ему было так обидно за дочь и так горько на душе, что боль буквально раздирала его сердце. Тем не менее он должен проявить свою волю и быть неумолимым к непослушнице, иначе из его затеи ничего хорошего не выйдет.
– Подними голову, Гортензия-Беатрис! – приказал он, угрожающе вперив в дочь мрачный взгляд. – И расскажи мне, как все было.
Девушка нерешительно подняла глаза. Ей было страшно