– Предположим, у кого-то есть кровь Элизабет Китон – можно ли перелить ее в тело другого человека и изменить ДНК?
Дойл покачала головой.
– Это невозможно. ДНК возникает в результате слияния гамет наших родителей.
По вздохнул. Общаться с Дойл было почти все равно что с Брэдшоу – обе обладали талантом делать сложное еще сложнее. Дойл была профессором медицины, а он провалил экзамен по биологии. Они не могли достичь даже базового уровня понимания. Его замешательство, по-видимому, читалось слишком явно.
– Гаметы – это наши репродуктивные клетки, По. Мы наследуем… – Увидев его пустой взгляд, она оборвала фразу. – Послушай, я могу тебе это объяснить, но не могу за тебя понять.
Не-а, не «почти». Общение с ней – в точности как с Брэдшоу.
– Прости. – Он изо всех сил постарался сосредоточиться и слушать, что она говорит.
– Кровь поступает из костного мозга, а не наоборот. Даже если кому-то сделают полное переливание крови, его ДНК не изменится. А поскольку организм производит сто миллиардов эритроцитов и четыреста миллиардов лейкоцитов каждый час, образец крови, который обманул бы сложный тест ДНК, должен быть взят почти одновременно с переливанием.
– То есть… ты хочешь сказать, что это невозможно?
– Даже гипотетически.
Первый удар.
Больше чтобы показать Дойл, что он внимательно слушал, По спросил:
– А если сделать трансплантацию костного мозга? Это может изменить состав крови?
– Ты говоришь о химере. О человеке с двумя типами ДНК.
– Я?
– Ты. В прежние времена при некоторых типах лейкемии пациенту разрушали костный мозг и полностью заменяли на донорский. Теоретически это могло изменить ДНК чьей-то крови, но все остальные клетки тела сохраняли исходную.
Глаза По сузились. Это что-то да значило, верно?
– Но, – продолжала она, сдерживая его энтузиазм, – в наши дни онкологам уже не нужно уничтожать весь костный мозг пациента. Таким образом, химера – это человек, у которого есть как своя собственная, так и донорская ДНК.
Второй удар.
– Значит, единственный вариант, при котором у этой девушки может быть кровь Элизабет Китон, – что она и есть Элизабет Китон?
Дойл пожала плечами.
– Ну, никогда не говори «никогда». При наличии живого донора и отсутствии наблюдения я, возможно, и смогла бы обмануть тест. Но только в лабораторных условиях.
По вздохнул.
– И есть еще одна проблема. Единственный живой донор, которого мог бы использовать Джаред Китон – его дочь, но…
– Но если она жива, зачем вообще разыгрывать этот фарс, да?
– Именно.
Какое-то время оба молчали. Дойл первая нарушила тишину, вновь показав, что она, как всегда, соображает очень быстро:
– Ты