Именно здесь человек начинает обращать свет внутрь и углубляться в процесс подлинного отделения. Пройдя по этому пути достаточно долго, субъект переходит в статус «посвященного» традиции. Здесь жизнь и практика переплетаются: человек посвящает себя практике. С этой стадией схожа буддийская концепция вошедшего в поток: заповеди нравственного поведения, учения и практики традиции интериоризируются, становясь частью сущности человека. Происходит неизбежное смирение, вытекающее из убежденности в эффективности метода; таким образом, человек уже не перескакивает на другой путь практики или «интуитивно» находит свое синтоматическое решение. Человеком движет вера и последовательное органическое применение метода в сочетании с тесным взаимодействием с учителем.
Эволюция духовной практики происходит через «испытание» учителем. Это называется «девять лет подметания пола», когда человек переживает определенный экзистенциальный кризис, который испытывает и посвященного, и учителя. Если этот кризис преодолен, наступает стадия «трансформации», когда учитель преобразует ученика. Если между учителем и посвященным существовало доверие и открытость, сродни братским отношениям, происходит глубокая передача семени знания, в результате чего субъект «перерождается» в того, кто действительно воплощает искусство данной традиции. Тот, кто затронул это семя связи с Духом – пробуждение – достиг «ученичества» в линии традиции32. Этот классический процесс духовного развития, несомненно, характерен для буддийских и даосских систем практики: того, что я называю «духовной традицией».
Конечно, нельзя сравнивать описанный выше процесс с фундаментальной фантазией истерика, поскольку в первом случае происходит движение за пределы невроза и субъективности. Учитывая структуру фантазии истерика, можно с уверенностью сказать, что истерик действительно очень хорошо подходит для того, чтобы начать путешествие к Духу, если ему посчастливится найти традицию, с которой он сможет установить искренние и прочные отношения.
Тем не менее, из аналитических случаев мы узнаем, что наиболее распространен следующий исход. Вначале анализируемый истерик принимает все означающие аналитика, идентифицируясь с его желаниями, интерпретациями и, в конечном счете, знаниями. Быстро наступает улучшение психического состояния пациента, сопровождаемое либидинальным ликованием и энтузиазмом по поводу терапии. Однако так же быстро это улучшение нивелируется, поскольку истерик обнаруживает, что либо аналитик недостаточно хорош как мастер дающий знание касательно jouissance, либо истерик недостаточно хорош и должен поддерживать терапию любой ценой, тем самым становясь зависимым от аналитика (Верхаге 2004, 381). В последнем случае разница между терапией, идеологией и сектантством стирается, превращая все в совокупность, в которой